до того, как мы улетим обратно в Калифорнию. Я не могу поверить, что на самом деле с нетерпением жду возможности побывать в Ангелвью, потому что это, по крайней мере, означает, что мне больше не нужно здесь находиться.

Мы с Лони достаем бутылку вина из бара коттеджа и наливаем себе щедрые бокалы, пока собираем вещи, готовясь к утреннему отъезду. Мы стучим в дверь Розалинды, и на этот раз она выходит, и мы тоже наливаем ей стакан.

Нам удается собрать вещи Лони и Розалинды, прежде чем раздается стук в нашу входную дверь. Мы все замираем на полпути к моей комнате и обмениваемся неуверенными взглядами, прежде чем я подхожу, чтобы открыть дверь.

К моему удивлению, это боги.

— Нам нужно поговорить, — говорит Лиам, врываясь в наш коттедж без приглашения.

— Отлично.

Гейб избегает моего взгляда, когда проходит мимо, но Сэйнт встречает мой взгляд и удерживает его, пока не уходит.

Я закрываю дверь и поворачиваюсь, чтобы последовать за ними. Лони ловит мой взгляд, ее карие глаза широко распахнуты, и я просто пожимаю плечами.

Я не знаю, что, черт возьми, происходит.

Щеки Розалинды ярко-красные, и я на мгновение думаю, что она собирается убежать обратно в свою комнату, но ее любопытство, должно быть, такое же непреодолимое, как и мое, потому что она остается на месте.

В полной тишине мы все переходим в гостиную. Никто не садится, и мы просто стоим и смотрим друг на друга несколько долгих мгновений.

— Ладно, это странно, — наконец говорит Лони. — Просто скажи это уже.

Лиам тяжело вздыхает, прежде чем ответить: — Хорошо, вот в чем дело. В ту первую ночь, когда мы приехали сюда, вышло много дерьма, которого не должно было быть.

Он тычет большим пальцем в сторону Гейба.

— Этот тупой ублюдок все испортил, и теперь мы все знаем секреты, которые никто из нас не хотел раскрывать.

— Спасибо тебе, дурачок, — огрызается Лони. — Не хотели бы вы указать нам на другие очевидные, ужасные факты?

Он бросает на нее мрачный взгляд, но продолжает: — То, что случилось на том пляже, останется здесь, хорошо?

Это все, чего они хотели? Это так просто, что я могла бы закричать от радости.

— Да, я в деле, — немедленно отвечаю я. — Той ночи никогда не было.

Сэйнт бросает на меня взгляд, который я не могу полностью расшифровать, но я думаю, что он раздражен. Я не имела в виду, что того вечера, когда мы были вместе, никогда не было, но если он так хочет на это посмотреть, что я могу сделать, если он не даст мне шанса объяснить?

— Я согласна.

Розалинда яростно мотает головой и обмахивает лицо рукой.

— Этого никогда не было.

Один за другим мы все соглашаемся держать наши губы на замке.

Как только мы заключаем наш странный маленький договор, кажется, что часть напряжения в комнате испарилась.

Не все, но достаточно, чтобы я почувствовала, что мы сможем посмотреть друг другу в глаза, как только вернемся в школу.

Это только начало.

— Хорошо, что-нибудь еще? — спрашивает Лони, хлопая в ладоши.

После секундного молчания Сэйнт толкает Гейба в плечо.

— Хорошо, хорошо, — огрызается Гейб.

Повернувшись лицом к остальным из нас, он прочищает горло и говорит: — Простите меня за то, что я был таким гребаным мудаком, хорошо? То, что я сделал, было дерьмово.

— Так и было.

Он прищуривается, глядя на Лони.

— Как я и сказал… Извини.

— Извиниться легко, — возражает она. — Важно то, что ты делаешь, чтобы следить дальше за поступками.

Негодование, витающее между ними, ощутимо.

Мой взгляд скользит к Сэйнту. Хотя это не значит, что у меня нет своего собственного дерьма, чтобы разобраться.

— Вы двое можете ненавидеть и трахаться друг с другом в другой раз? — лает он, избегая меня. — Мы все согласны с тем, что дерьмо, которое мы узнали друг о друге той ночью, остается похороненным, и Гейб извинился за то, что облажался. Принимаете вы это или нет, зависит от вас. Поскольку мы все это обсудили, я здесь закончил.

Он поворачивается к двери, не говоря больше ни слова, и Лиам с Гейбом следуют за ним, оба выглядя немного застигнутыми врасплох его резкостью. Я их не виню. Я сама немного сбита с толку.

— Твой мальчик сумасшедший, — говорит Лони.

— Это просто он ведет себя как придурок. Не принимай это на свой счет

— У него, должно быть, большой член, поэтому такое большое эго.

Когда входная дверь захлопывается, мы возвращаемся в мою комнату, чтобы собрать вещи, и я не могу не задаться вопросом, может быть, мне следует принять отношение Сэйнта лично.

Однако я делаю счастливое лицо и не говорю ни слова, пока мы спешим подготовиться к тому, чтобы оставить эти ужасные каникулы позади.

Странно, как спокойно я себя чувствую, когда мы наконец возвращаемся в кампус. Я должна быть более взволнован, зная, насколько сильно отец Сэйнта хочет избавиться от меня, а также угрозы Норы в мой адрес, которые, я уверена, она удвоит, как только узнает, что я поехала на Гавайи с мальчиком, от которого она специально сказала мне держаться подальше. И все же я странно спокойна.

Черт, я даже с нетерпением жду возвращения в знакомую обстановку моей комнаты в общежитии. Несмотря на неделю отсутствия, Я устала и чувствую, что мне нужно немного отдохнуть после отпуска.

Мы с Лони вместе идем к нашему зданию, затем расходимся в коридоре, обещая встретиться утром за завтраком перед занятиями, как обычно. Я открываю дверь и облегченно вздыхаю, мой взгляд сразу же падает на мою кровать.

Мой телефон внезапно зазвонил в кармане, когда я бросила свой чемодан в угол, решив подождать до завтра, чтобы распаковать его. Выхватив свой телефон, я проверяю идентификатор вызывающего абонента, сразу узнав номер 706, когда он крутится в моей памяти.

Почему он звонит мне?

Мое сердце бешено колотится, когда я раздумываю, стоит ли мне отвечать на него. Чего бы Дилан ни хотел, это не может быть хорошо.

Любопытство сьедает меня, и когда я прикусываю губу и размышляя, что делать, жужжание прекращается, но затем сразу же возобновляется снова.

Черт, он такой настойчивый, что это только усиливает мой интерес.

Со стоном я поддаюсь искушению и отвечаю на звонок.

— Алло?

— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит он без предисловий.

— Хорошо… — Я дергаю себя за подол футболки. — По какому поводу?

— Не по телефону, — говорит он.

Его голос звучит встревоженно и впечатление будто он задыхается. Какого черта