– Я вернусь к тебе.

Мы снова сливаемся в поцелуе. За все это время Ник стал мне очень дорог. Он наполнил мою жизнь разными чувствами и эмоциями. Я успела испытать и счастье, и боль. Пожалуй, ради него я готова на такое. С ним мне интереснее, чем с любым другим парнем.

– Поедем домой? – спрашивает Ник.

– Давай утром? Я ужасно вымоталась и поскорее хочу оказаться в кровати, – отвечаю я.

– Кто живет в этой квартире?

– Мой… друг, – с запинкой говорю я.

– Друг? Ладно, посмотрим, что это за друг такой.

Поводов для ревности у Ника нет, поэтому, несмотря на небольшое волнение, я беру его за руку и веду к подъезду.

Когда мы оказываемся у нужной двери, я бросаю на Ника взгляд и только потом открываю ее. Трэвис стоит в гостиной и потягивает какой-то напиток. Я сразу ощущаю напряжение в воздухе и понимаю, что парни невзлюбили друг друга, даже не успев поздороваться.

– Это тот самый парень, который позволил тебе гулять босой по городу ночью? – произносит Трэвис, и мой рот открывается от неожиданности. Зачем он это говорит?

– А это тот самый парень, который хотел залезть тебе в трусы? – не отводя взгляда от Трэвиса, парирует Ник.

– Уже залез, можешь насчет этого не переживать, – отвечает человек, который мечтал стать моим другом. Ну разве я смогу простить такое?

Я думаю, что Ник сейчас взбесится и скажет, что ошибся, приехав сюда, и что он не хочет больше быть здесь. Но он обнимает меня за талию и отвечает Трэвису:

– Надеюсь, тебе понравилось, потому что, поверь, это был твой последний лучший секс в жизни.

Теперь мой рот открывается от возмущения. Это что, словесная драка? Сжав ветровку Ника сзади, я заставляю его посмотреть на себя, но тут же жалею об этом. Глаза Ника злобно блестят, и я тут же опускаю руку. Он снова обращает все свое внимание на Трэвиса, бесстрастно смотрящего на нас. Но напряженные вены на шее выдают его злость.

– Мы уезжаем сейчас же. Собери свои вещи, – вдруг выпаливает Ник.

– Моя одежда… – начинаю я, но меня перебивают.

– Можешь взять мою, отдашь при следующей встрече, – говорит Трэвис.

Судя по тому, как кривится лицо Ника, он только сейчас понял, во что я одета.

– Хорошо, – отвечаю я.

Когда Ник идет заводить машину, я даю Трэвису номер и прошу позвонить мне и объяснить, что случилось. Я зла на него, но и благодарна тоже. Кто знает, что бы я делала без него.

После этого я выхожу из квартиры и спускаюсь по лестнице. Если бы Трэвис не был так груб, мы бы остались у него на ночь.

Ник

Пришлось приложить много сил, чтобы не наброситься на этого говнюка. Все же стоило оторвать ему язык и засунуть в его задницу. То, что он сказал об Амелии, не выходит у меня из головы. Если она промолчала, значит ли это, что они действительно переспали? Я зол на нее, но мы только что помирились, поэтому не могу кричать. Но удержаться от одного вопроса тоже не могу.

– Когда это было? – выезжая с парковки, спрашиваю я. Уверен, она понимает, что я имею в виду.

– До того, как я согласилась стать твоим другом. Это было на День благодарения.

Почему-то ее ответ меня не утешает. Я по-прежнему ощущаю прилив злости.

– Сними его вещи немедленно, – процеживаю сквозь зубы.

– Но под ними ничего нет, – возмущается она.

Я хочу ударить кулаком по рулю. Серьезно? Она ходила перед парнем в одежде, под которой нет белья?

Затормозив на обочине, я скидываю ветровку, кладу ее на заднее сиденье и, взяв Амелию за талию, пересаживаю к себе на колени. Улица пуста, только фары моего автомобиля рассеивают темноту, поэтому я с легкостью раздеваю Амелию. Открыв ее рюкзак, хмурюсь.

– Что это? – спрашиваю я у Амелии, прикрывающей ладонями грудь.

– Медаль… самодельная, – отвечает она. Я хочу хоть что-то сказать, но слова не склеиваются. – Это долгая история, а мне холодно.

Судя по мурашкам, она не врет. Отложив странную штуку, я прячу в сумку ненавистные шмотки и укутываю Амелию в свою ветровку, которая доходит ей до колен. Застегнув «молнию», я глажу ее по обнаженному бедру и помогаю пересесть на место рядом с водителем.

Теперь, когда она сидит в моей одежде, я на каплю спокойнее.

* * *

Месяц спустя

Мы с Амелией сидим в обнимку на берегу океана и смотрим вдаль. Я прижимаю ее к груди. Вокруг темно и безлюдно. Рядом запечатанная бутылка вина. Нам хочется только нежиться в руках друг друга, вдыхать свежий воздух и больше ничего. Где-то вдалеке облака сливаются друг с другом, превращаясь в одну большую тучу.

Несмотря на ночное время, мы все прекрасно видим благодаря луне, ярко освещающей Нью-Йорк. Вдали слышится вой сирены и сигналы машин, застрявших в пробке.

– Здесь так красиво, – говорит Амелия.

Поцеловав любимую в макушку, облокачиваюсь подбородком на ее плечо.

– Именно поэтому я люблю это место, – отвечаю я.

– Многие боятся океана.

Амелия ерзает, усаживаясь поудобнее, и откидывает голову на мою грудь. Ее волосы пахнут так вкусно, что не хочется отрывать от них носа. Пышные и кудрявые, они рассыпались по сторонам.

– Мне нравится твоя новая прическа. Но собирать волосы в кулак не очень удобно, – говорю я. Мне не нужно видеть ее лицо, чтобы понять: сначала Амелия закатила глаза, а затем улыбнулась.

– Мне не нравится твоя прическа, но я же молчу. Хотя подожди, я уже это сказала.

– Прошлой ночью ты уверяла, что мои волосы очень сексуальны.

– Но это не значит, что я не могла соврать, – хмыкает она.

Ухмыльнувшись, я целую ее в шею и тянусь к карману. Достаю пачку сигарет и протягиваю одну Амелии, а вторую зажимаю между зубов. Сделав первую затяжку, хватаю возлюбленную за подбородок и через поцелуй обмениваюсь с ней дымом. Выпрямившись, мы одновременно выпускаем дым, который вместе с пеплом подхватывает ветер и несет далеко над океаном.

Амелия

– Ты обязана пойти на эту вечеринку! – восклицает Нелли, следуя за мной по пятам.

Сегодня должна состояться последняя тусовка в этом учебном году, и я долго ломаюсь, не желая соглашаться. Я уже много раз была на подобных мероприятиях, и в большинстве случаев они ничем хорошим не заканчиваются, кроме как головной болью.

– Нет, я никуда не пойду, сказала же! – процеживаю сквозь зубы я, готовясь идти в душ.

– Но ведь это последняя вечеринка! Три месяца придется киснуть без веселья! Ты хорошо подумала?