– Тогда ты должен знать, почему я здесь.

– Я ничего тебе не должен, мразь!

Л'эрт оторвался от плеча Карвена и шагнул вперед, почти вплотную приблизившись к эльфу. Волки хотели помешать ему, но Ралернан остановил их жестом.

– Зачем? Зачем ты это сделал, благородный Белый Рыцарь? Тебе теперь нравится мучить беспомощных женщин?

– Мучить? Я никого не мучил! Это ты се мучаешь! Проклятый садист! И как только тебе пришло в голову шантажировать несчастную девушку жизнями ее близких?

Л'эрт молча смотрел на него. Что этот проклятый эльф несет? Ему упорно начало казаться, что Ратиниара что-то пропустила в своем рассказе.

– Что, не дает покоя се измена? Не нравится, что тебе, трупу, предпочли живого? Стал плохо спать по ночам? – Ралернан старался за язвительностью скрыть собственную неуверенность. Он так и не смог до конца разобраться в том, что произошло. Он не хотел отпускать эльфийку, но она сказала, что если не вернется, вампир начнет убивать членов ее семьи. Ему пришлось уступить. Волки, которым он поручил проследить за каретой, вернулись ни с чем – после того, как эльфийка выехала за пределы Инсидора, они потеряли ее на первом же постоялом дворе. Появление Ра'ота на территории Волков было несомненной удачей для Ралернана – и прекрасным шансом свести счеты с проклятым вампиром.

– Я могу убить тебя. Несмотря на все эти твои кресты, которыми ты обвешал себя и своих людей. – Глаза вампира стали прозрачно-голубыми, как непрочный лед.

– Так чего же ты медлишь? Или ты надеешься, что я испугаюсь и сам перережу себе горло? – Улыбка на лице эльфа была неприятной.

– Я надеюсь, что в тебе что-то осталось от тебя прежнего Что-то светлое. Мне сложно поверить, что Керри любит негодяя. Хотя она же не знает… – Его усмешка была горькой.

Ралернан зло сощурился и прошипел прямо в лицо вампиру:

– Не приплетай сюда мою жену, паршивый монстр! Все мечтаешь дотянуться до нее своими мертвыми лапами?

Л'эрт уставился ему в глаза. Эльф не отвернулся, игнорируя опасность ментальной атаки.

– Ты такой дурак, серебрянка. Неужели ты не понимаешь, что сегодня останешься жив только из-за нее? Из-за того, что мне не хочется се расстраивать?

– Не хочется расстраивать? Ты превратил ее в монстра и теперь притворяешься, что руки твои чисты? Думаешь, раз она стала убийцей, тебе удастся переманить ее к себе?

– Не ори. Этот разговор не для публики, а твои люди уже начинают коситься.

– Мои люди подчиняются моим приказам.

– При чем тут твои приказы? На хрена им знать, кто Керри на самом деле?

– Волки не причинят ей вреда, даже если будут знать. Лучше побеспокойся о своей шкуре. Если ты думаешь, что можешь врываться ко мне, чтобы почитать мне нотации, после чего спокойно уйти, ты сильно заблуждаешься!

– Я слышал, ты тут заделался охотником за нежитью. Хочешь, удивлю тебя? Тебе не по силам победить высшего вампира.

– Я заметил, что ты сегодня не в лучшей форме. Кажется, ранен. Я рискну попробовать. – Он резко ткнул крестом в лицо Л'эрта. Тот шатнулся назад. Слабость от потери крови подвела вампира. Ноги его подогнулись, и он упал. Рана в боку, наспех перевязанная, снова открылась, пропитывая одежду кровью. Эльф рассмеялся: – Отправить тебя на тот свет будет не так уж и сложно, как я посмотрю.

Л'эрт на секунду прикрыл глаза. А может, пусть его? Если эльф его убьет, обещание, данное Клиастро, не будет нарушено: это же не самоубийство. Да, богиня сможет прийти в материальный мир, но будет слишком ослаблена, чтобы пророчество Сиринити сбылось в полном объеме.

Если бы только он был уверен, что бог Огня не уничтожит Керри при материализации! Но вдруг все-таки не уничтожит? А у него осталось меньше чем полгода до срока, данного темной богиней. Если ему не удастся что-то придумать, ему придется выполнить свое обещание.

Л'эрт заколебался.

Ралернан размахнулся крестом. Нижний край его был заострен наподобие копья, и эльф нацелился им в сердце вампира.

Карвен стремительно шагнул вперед, становясь на задние лапы, и перехватил руку эльфа. Движение было столь быстрым, что никто не успел на него отреагировать.

– Брось эту вещь, человек, – низко пророкотал он. Чешуйчатые пальцы сжались, с легкостью дробя кости противника. Ралернан с трудом подавил желание заорать. Крест выпал из перебитой руки.

Разбойники попытались вмешаться. Монстр обвел их взглядом светящихся алых глаз и приложил другую лапу к груди эльфа. Когти его легко прорвали ткань и кожу, пустив пять тонких струек крови.

– Если хоть кто-то шевельнется, я вырву ему сердце.

Эльф сумел изобразить презрение:

– Ты так слаб, что посылаешь своих собачек драться за тебя, Ра'ота?

Л'эрт медленно поднялся, пошатываясь.

– Оставь его, Карвен, – попросил он мысленно. – Мы же договорились, что ты не вмешиваешься.

– Я должен был наблюдать, как он тебя убивает?

– Меня не так легко убить.

– Предупреждай заранее. Мне непонятна твоя игра.

Карвен разжал пальцы, сминающие руку эльфа, и отступил назад.

– Если даже моя собака сильнее тебя, как ты надеешься победить, серебрянка? – бросил Л'эрт в лицо эльфу.

Тот зашипел и потянулся к поясу неповрежденной рукой, нашаривая кинжал. Волки, стоящие поодаль, начали поднимать короткие арбалеты.

Л'эрт усмехнулся:

– Твои люди думают, что стрелы повредят мне?

– Они тебя отвлекут. И я тебя прикончу.

– Слишком громко сказано.

Ралернан не ответил на его выпад. Он попытался воззвать к богине Света, испрашивая у нее помощи:

– Акерена, ты дважды помогала мне. Прошу тебя, молю тебя, не оставь без ответа мой призыв!

Л'эрт уставился на беззвучно шевелящиеся губы эльфа – и в следующее мгновение с размаху ударил его ребром ладони по сонной артерии, отправляя в глубокий обморок. Эльф не успел отстраниться: движение вампира было слишком стремительным.

– Карвен, уходим! Быстрее!

– Бред. Ты хочешь все это так оставить?

– Уходим, пока он не очнулся! Если он вызовет в этот план бытия богиню Света, от нас обоих даже мокрого места не останется. Уходим, детали я потом тебе объясню!

Карвен схватил Л'эрта за руку и расправил крылья. Из них рванулся ледяной ветер, разметавший разбойников в стороны, словно невесомые пушинки. В считаные мгновения вампиры оказались за пределами пещеры. Преследовать их никто не решился.