Ты не так много рассказала нам об этом исследовательском центре под землей. Мне нужно, чтобы ты сообщила мне все, что помнишь.

«Я не хочу. Ненавижу это место!» —’ Мой голос дрожит, в голове паника.

— Знаю. Прости. Но мне кажется, что этим ты действительно сможешь помочь. Думаю, мы могли ошибиться в причине эпидемии. Мне не хватает информации, чтобы разобраться и понять, как и почему это произошло. Возможно, что-то, что известно тебе, позволит мне соединить обрывки сведений вместе.

Могу ли я на самом деле хоть как-нибудь помочь найти Первого? Не уверена, что сумею вспомнить то, что ей хочется знать, но от самой мысли о необходимости воспроизводить все это в памяти мне хочется бежать как можно дальше и быстрее.

«Мне страшно».

Шэй садится на диван и протягивает мне руку. Я вкладываю в нее свою темную ладонь и сажусь рядом.

«Ты чувствуешь мою руку?» — грустно спрашиваю я.

— Вроде того; похоже на покалывание или пощипывание. А ты — мою?

Качаю головой. «Не так, как ты думаешь. Когда моя рука, или нога, или какая-то часть тела натыкаются на предмет, я ощущаю сопротивление — не могу проходить сквозь материю. Но я не различаю разницы между твоей рукой и стеной. И не чувствую вкуса и запаха. Могу только видеть и слышать».

— Но ты видишь, что я держу тебя за руку. И знаешь, что я твой друг и беспокоюсь за тебя, не так ли?

Я ей верю. Но, может, только потому, что мне хочется верить.

Нет. Шэй — друг.

Я киваю.

— И я не стала бы просить тебя, если бы не считала, что это важно.

Снова смотрю на Шэй, в ее спокойные уверенные глаза, которые не глядят сквозь меня. В конце концов вздыхаю. «Что ты хочешь знать?»

— Все, что можешь вспомнить о пребывании под землей, прямо с того момента, как туда попала.

Откидываюсь на спинку дивана и через мгновение начинаю. Рассказываю ей все, что могу, хотя по большей части мои воспоминания — особенно ранние — туманны и неясны.

«Нас разбили на группы. У меня появилась подружка; мы познакомились в такой группе. Иногда мы разговаривали по ночам, чтобы было не так страшно. — Я морщу лоб. — Кроме этого, ничего больше о ней не помню, даже имени.

У нас много раз брали кровь на анализ, сканировали и все такое, а потом некоторых из нас посадили в эти маленькие кабинки — по одному человеку в каждую. Через стену мне сделали укол — там было окошко, и медсестра вставила руки в толстые перчатки, проходившие сквозь стену.

Мне было больно. Я чувствовала себя очень плохо, как ты тогда; все болело так сильно, что я кричала. Казалось, что это будет длиться вечно. Я думала, что умру, но не умерла.

Потом мне стало лучше. Поначалу их будто бы взволновало это событие. Помню, как Первый приходил посмотреть на меня. — Снова морщу лоб, стараюсь вспомнить. — Думаю, именно тогда я увидела его впервые. Сразу было понятно, что он главный; все делали то, что он приказывал.

Они провели множество тестов; некоторые из них были болезненными. Я не хочу про это думать».

— Ладно, Келли. Все нормально, я здесь, и они больше не сделают тебе больно.

«Я поняла, что могу приказывать людям, и они будут делать, что скажу, станут выполнять всякие вещи — как и ты можешь теперь. Один раз я почти заставила медсестру выпустить меня, пока кто-то ее не остановил.

А потом они не захотели, чтобы я разговаривала. Заставили меня носить маску, и говорить я больше не могла.

Потом настал день, когда они сказали, что мне нужно пройти лечение. Хотя я уже не болела».

На секунду я замолкаю, и Шэй не давит на меня. Она ждет, но ведет себя так, что я понимаю: ей хочется, чтобы я продолжала. Делаю глубокий вдох — вернее, то, что у меня считается за вдох — и рассказываю дальше. Раньше я уже кое-что говорила про это Каю и Шэй, но теперь решила рассказать все — как мне было больно, а потом боль пропала, как я оказалась вне тела и наблюдала, как оно сгорело дотла. Потом мой пепел собрали пылесосом, унесли и повесили рядом с такими же мешками с прахом мертвых.

Как я вслед за ученым спустилась в какое-то просторное помещение с панелями управления. Потом пролезла с техниками в люк к огромной круглой гудящей штуке — гигантскому червю, покоившемуся в еще большем по размерам туннеле.

Когда говорю про червя, у Шэй загораются глаза.

— Расскажи мне про него подробнее, все, что помнишь.

Стараюсь описать его, но, кажется, моих слов ей недостаточно.

— Я хотела спросить… Келли, ничего, если ты будешь вспоминать про это, а я стану смотреть, что ты вспоминаешь? Как мы иногда смотрим мысли друг друга?

«Ладно. Можешь попробовать».

Шэй подключается к моим мыслям, и я возвращаюсь туда…

«Лечу над гигантским червем все быстрее и быстрее. Что-то зовет меня внутрь. Что-то там, в теле червя, является частицей меня.

Останавливаюсь. Возле одной из секций червя доктора возятся с оборудованием, закрепленным на стенке.

Потом они возвращаются к своим новым жертвам, вводят им успокоительное, а затем заражают. Я обхватываю голову руками, зажимаю уши, чтобы больше не слышать и не видеть, что они творят».

Потом Шэй хочет узнать все про ту ночь, когда я выбралась из подземелья. Показываю ей, как заражались люди, как в них стреляли и как текла кровь. Потом взрыв где-то под нами, дым и огонь. Нет, никакого землетрясения перед этим не было. Позже взорвалось что-то на поверхности земли, далеко от нас, я тогда не знала что. Но это, скорее всего, было нефтехранилище.

Занимается рассвет, а мы так и сидим. Я мечтаю все забыть, а Шэй не спеша просеивает мои воспоминания.

29

ШЭЙ

На лестнице слышатся шаги, в комнату входит Кай.

— Ты всю ночь не спала?

Я поднимаю глаза.

— Нет. И с помощью Келли, — я улыбаюсь ей, — кажется, кое-что поняла.

Он подходит, занимает стул напротив нас.

— Например?

— Что Первый делал на этом острове; почему его исследования проводились здесь, в таком изолированном месте. Они построили под землей ускоритель частиц. Такой, как ЦЕРН в Швейцарии, огромное сооружение, в котором частицы разгоняются по кольцу все быстрее и быстрее, а потом сталкиваются.

— Ускоритель частиц? Ты уверена?

— Да. Келли его видела. Она не знала, что это такое,