улицах регулярно находят неопознанные трупы. А вдруг и ты… Я так за тебя перепугалась! И как хорошо, что ты нашелся! Я ведь тебя…

Последние слова заглушил прорвавшийся-таки водопад слез. Валерик сделал попытку дойти хотя бы до кресла, но Ирина непоколебимо стояла посреди холла, крепко прижимая к себе свое сокровище. Выход из положения был найден почти сразу. Чуть присев, студент подхватил девушку на руки, мимоходом порадовавшись своему прогрессу в плане физподготовки, и сделал два шага в сторону кресла. Рухнул в него сам, уронил девушку себе на колени, обнял, прижал и принялся успокаивать. Он шептал ей на ухо всякие полагающиеся в этой ситуации глупости, гладил по голове, плечам, и вдруг ощутил на своих губах мягкие, теплые, соленые девичьи губы. И от этого возникло такое чувство, словно… Ведь это был далеко не первый поцелуй, да и в целом Валерик был нынче весьма подкован в премудростях плотской любви, спасибо Венедиктовне. Но вот сейчас… сейчас показалось, что золотистая волна подхватила его вместе с Иринкой, и понесла, понесла куда-то вдаль. Туда, где нет ни бандитов, ни полиции, ни ФСБ, ни капризных клиенток, ни даже хитровыгнутых иностранцев, а есть только два человека, единственно нужных друг другу.

– Валерий Григорьевич!

Голос Кати выдернул его из этого сказочного состояния, как безжалостный будильник поутру выдирает порой из волшебного сна.

– Валерий Григорьевич, я ужин вам согрела. Идите, покушайте, все уж на столе.

Облом, грандиозный облом! Такой, что Валерику захотелось очень-очень грязно выразиться. Но ведь не ругать же человека за проявление заботы?

Еще не доев вкуснейшую тушеную картошку с мясом, Валерик принялся клевать носом. Все же, сегодняшние приключения не прошли даром. Иринку удалось уговорить уехать домой – завтра на работу, да и бабушка волнуется. Илья тут же подхватился и увез девушку. Катерина тоже выглядела не слишком бодрой, но была намерена дождаться его возвращения. Она принялась убирать со стола, мыть посуду, а Валерик, засыпая на ходу, отправился в спальню-кабинет. Постель была уже готова – тоже, видать, Катя позаботилась. У него хватило сил раздеться прежде, чем рухнуть на диван и отрубиться.

Подполковник Усольцев появился как на службу, в восемь утра. Он деликатно подождал в холле, пока разбуженный Ильей Валерик выползал из койки, одевался, плескал в лицо холодную воду и хлебал, обжигаясь, крепкий кофе из большой кружки, чтобы хоть немного проснуться. Наконец он, с трудом подавляя зевки и протирая на ходу глаза, появился в холле и опустился в кресло напротив гостя.

– Долгонько вы просыпаетесь, Валерий Григорьевич, – пожурил его подполковник.

– Так вы сами виноваты – огрызнулся Валерик. – Могли бы попозже зайти. Я всего-то поспал нынче часа три, не больше.

Три с половиной, – уточнил Усольцев. – Между прочим, ты должен еще сказать мне спасибо за то, что я дал тебе поспать хотя бы эти часы. Знаешь, сколько людей этой ночью были бы рады хотя бы часу сна? Да не в своей мягкой кроватке на чистых простынях, а где придется, лишь бы дозволили.

– Вы что, за мной следили?

– Не следили, а наблюдали, и не за тобой, а за твоим офисом. И чтобы ты знал, мне доложили о твоем появлении примерно через минуту после того, как ты поднялся на крыльцо. И я, кстати сказать, имел полное право немедленно задержать тебя для проведения следственных действий. Но я, заметь, этого делать не стал, так что цени мою доброту.

– Ценю, – машинально ответил Валерик.

– А еще, – продолжал подполковник, – еще я мог капнуть коллегам из уголовного розыска. Они люди серьезные, шуток не понимают, а после бессонной ночи, проведенной на ногах, церемониться бы с тобой не стали. Все-таки, не каждый день убивают таких больших людей.

– А что, кого-то убили?

– Не прикидывайся дурачком, ты прекрасно понял, о чем я говорю

– Я не прикидываюсь, я действительно не понимаю.

– Ну-ну, – хмыкнул гость. – Я ведь точно знаю, что ты там был.

– Где был? – попытался прикинуться удивленным Валерик.

– Во владениях криминального авторитета Павла Петровича Перминова. Между прочим, актерскому мастерству нужно серьезно учиться. А такой лаже, какая была сейчас тобой продемонстрирована, даже первоклашка не поверит. Так что давай начнем сначала: я знаю, что ты там был.

– Вы не можете этого знать.

– Могу. Ты, конечно, умудрился нигде не засветиться, и на камерах твоей физиономии не различить, но некоторые обстоятельства дела я не могу объяснить иначе. Например, причину смерти особо опасного рецедивиста Первухина Олега Семеновича по кличке Бухгалтер. Так что давай, рассказывай все по порядку: что ты делал с того момента, как пошел на эту свою пробежку.

– Я ничего такого не делал. Бегал в парке. Как остановился на разминку, получил по темечку и отрубился. Очнулся в машине. Меня стошнило. Машина остановилась, меня выкинули наружу, чтобы не пачкал обивку. А потом у тех мужиков, которые меня везли, начались какие-то разборки. Про меня забыли, лес был рядом, вот я и сдернул пока была возможность. Потом слышал, что кричали, стреляли, потом взорвалось что-то… А я на дорогу выходить побоялся: мало ли, увидят из машины – опять примутся ловить. В общем, я так лесом до города и крался. А пешком долго, знаете ли, добираться. Да и поздно уже было, стемнело. А в темноте по лесу шарахаться – то еще развлечение, так что вернулся только под утро. Вот так примерно.

Подполковник вздохнул, провел рукой по лицу, и стало заметно, что он устал за ночь ничуть не меньше Валерика. И, скорее всего, совсем не спал.

– Вот и молодец, так ментам и будешь рассказывать, если спросят. Тем более, что большинство улик эту версию более или менее подтверждают. Но мне нужно от тебя правду. Без протокола, без диктофона. Мне лично.

– Я все рассказал, – уперся Валерик.

Усольцев взглянул на недоросля, поморщился, еще раз потер лоб. Потом, видимо, приняв решение, снова заговорил.

– Слушай: у меня есть кровник. С давних времен, еще с первой чеченской, я тогда еще в лейтенантах бегал. Что там произошло – это сейчас неважно. Важно, что этот человек творил такое, что его многие из его же соплеменников посчитали чересчур жестоким.

Валерик честно попытался представить это, и не смог. А подполковник продолжал:

– Я тогда не смог до него добраться. А потом он стал слишком хитер, чтобы действовать самостоятельно. Он научился находить людей, которые вместо него пойдут убивать и умирать. Я многое бы дал за то, чтобы увидеть, как эта мразь будет подыхать.

Лицо ФСБшника исказила гримасса ненависти. Он сжал руку в кулак