Лейка пожала плечами. Ничего рассказывать при Сереже она не собиралась.

В общем, мрачная получилась вечеринка. Хотя выпивки было много – и хорошей. Сережа подсмотрел, где папаша хранит ключи от бара.

– Папка их всё равно не считает, – заявил он. – А запирает не от меня, а от матери: чтоб не пьянствовала тут без него. Она насчет этого дела слаба…

Улучив момент, Лейка сказала Диме: давай уйдем – поговорить надо. О Кате.

Димка с ходу въехал. И через десять минут заявил, что уходит домой. Мол, у него послезавтра экзамен.

Лейка боялась, что за ними увяжется Дианка, но та демонстративно осталась. Дулась на Димку за явное пренебрежение ее светлостью.

А вот Стас с подружкой ушел вместе с ними. Втроем (подружку Стас отправил на маршрутке домой), они зашли в «Чашку». Стас купил всем кофе, и Лейка рассказала, что узнала от Кати. И о самой Кате. И то, что рассказала Наташка. Впрочем, кое-какие подробности она опустила. Сказала только, что после того волшебного ритуала Наташка тяжело заболела и вряд ли скоро поправится.

Чем закончилась для подруги история с «ковеном», ребята не знали – с тех пор как с Наташей случилась беда, она, кроме Лейки и Кати, ни с кем из компании не общалась.

– Надо Катьку выручать! – решительно сказал Дима. – Я этих сектантов хорошо знаю – оглянуться не успеешь, как ее в зомби превратят.

– Интересно, как? – спросил Стас. – Ну, допустим, адрес их мы можем у Наташки узнать. А дальше? Придем и скажем: отдайте нашу подругу!

– А если – в милицию? – предложила Лейка. Стасик и Дима переглянулись.

– Наивная ты, Лейка! – сказал Дима. – Сразу видно – никогда с ментами не общалась. Они тебя пошлют куда подальше…

– Не пошлют, – возразила Лейка. – Катя же свидетель!

– Лейка права, – сказал Стасик. – В этом варианте – не пошлют. Но еще неизвестно, что в данном случае хуже – милиция или сектанты. Вдобавок, если этот Селгарин при деньгах, ему менты не указ. Позвонит какому-нибудь генералу – и от него враз отъедут. Я по своему папаше знаю.

– Стас, а может, ты отца подключишь? – предложил Дима.

– Он не подключится, – покачал головой Стасик. – Он говорит: твои друзья – это твои друзья, сам разбирайся. Это нормально: у него свои дела, у меня – свои. Но зато я, кажется, знаю человека, которого можно подключить. Вернее, ты ее знаешь, Лейка!

– Это кто?

– Карина. Катя сказала – ты их познакомила.

– Ну-у… Не то чтобы я… Катька говорила: Карина из нее фотомодель хотела сделать. Только что она может? Салон у нее, конечно, крутой. Один из лучших в городе…

– У нее не только салон крутой! – перебил Стасик. – У нее и друзья тоже крутые. Знаете, такие ка-анкретные! Нет, мне эта идея нравится!

– А мне – нет! – заявил Дима. – Этот Карлссон – не просто шведский бизнесмен, можете мне поверить! Вы его раздетым видели?

Лейка – видела. Но афишировать этот факт не стала.

– Ну вот, – продолжал Дима. – А я видел!

– Интересно, при каких обстоятельствах? – с гнусной улыбочкой осведомился Стасик.

– Не остри! В Токсово мы ездили. С ним и с Катькой. Так ты, Стасик, рядом с ним – просто задохлик. Короче, не знаю, какой у него там в Швеции бизнес, но не селедкой он там торгует, это точно. И убил его не какой-нибудь бомж, а самый настоящий киллер!

– Ну и что?

– А то, что, может, эти самые бандиты, которые его заказали, и есть друзья твоей Карины.

– К сожалению – не моей, – вздохнул Стасик.

– Всё равно я не думаю, что это хорошая идея – отдать им Катю.

– А что делать? – спросила Лейка.

– Думать! – заявил Дима. – Немножко времени у нас есть: неделя или две. Обычно курс оболванивания занимает не меньше двух недель.

– Ты откуда знаешь?

– Оттуда! – Дима надменно задрал подбородок. – Это же моя специализация! А сейчас – всем пока! У меня завтра последний экзамен.

«Тоже мне специалист», – подумала Лейка.

Когда мальчишки ушли, она еще некоторое время посидела одна, потом вышла на Невский и двинулась к метро. Проходя мимо того дома, Лейка остановилась.

Семь раз отмерь – один раз отъешь.

Троллиная поговорка

Хлопнула дверь. Итлинн ушла, не попрощавшись, и квартира осталась в полном Катином распоряжении.

«Первым делом – позвонить, – подумала Катя. – Лейке и Диме. Второе – осмотреть здесь всё как следует. И третий пункт – ванна».

Катя снова отправилась бродить по комнатам.

Поиски телефона успехом не увенчались. «Ну я и растяпа, – думала Катя. – Надо было спросить Итлинн. Хотя что толку – всё равно я даже не знаю адреса Селгарина. Где-то на севере от Питера, в лесу… Меня так и за год не найдут». В своих блужданиях Катя снова оказалась в холле. Там ее ждал еще один сюрприз – на входной двери не было замка. Катя попыталась вспомнить, как ее открывала Итлинн, но не вспомнила.

«Да я тут как в тюрьме, – подумала она. – Не уйти, не позвонить. Пойти, что ли, чаю попить…» Катя пришла на кухню, поставила чай. И тут же почувствовала, что на нервной почве опять проголодалась. Суп стоял на плите. Катя сняла крышку, принюхалась: запретный супчик источал потрясающий аромат. Рот мгновенно наполнился слюной. Катя взяла поварешку, зачерпнула зеленовато-бурую жидкость (чуть-чуть, никто не заметит) и попробовала. Вкус был еще лучше, чем запах.

«Ничего подобного в жизни не ела», – думала восхищенная Катя, наливая себе тарелочку. А потом еще одну. Катя не отказалась бы от третьей, но побоялась, что уровень в кастрюле упадет слишком заметно. Чай пить она не стала. И телик смотреть тоже. Ей вообще не хотелось ни двигаться, ни думать. Гармония со Вселенной была достигнута. Катя сидела за столом, прикрыв глаза, и чувствовала, что вот-вот провалится в сон.

«Надо вернуться в спальню, – подумала она. – А то усну прямо здесь… нехорошо получится…»

Катя, грезя наяву, поплелась в спальню, упала на кровать и мгновенно уснула.

Сон, который ей приснился, был удивительно ярок. Сначала ей показалось, что она проснулась.

Вернее, что ее разбудил шепот. Кто-то звал ее по имени. Подчиняясь зову, Катя вошла в соседнюю комнату и увидела, что бонсай-переросток раскрылся сверху донизу и из его нутра веет морозом и летят снежинки.

«Иди сюда», – прошептало дерево, и Катя не смогла ему противиться. Она шагнула в дупло и в тот же миг оказалась на поляне в зимнем лесу. Незнакомый лес утопал в снегу; вспыхивая на солнце, кружились редкие снежинки.