15

Кавалерист перед атакой на ощупь пробует остроту сабли; пехотинец разбирает винтовку и определяет надежность работы механизмов. В борьбе любого вида боец перед сражением так или иначе испытывает свое оружие, проверяет его надежность, безотказность.

А что в шахматах? Нельзя ли и здесь перед началом игры определять свежесть мозга, его работоспособность? Может ли он с достаточной быстротой и точностью решать сложные аналитические задачи? Это ведь очень важно. Если мышление ясное, мозг не устал, можно идти на самые сложные, самые запутанные варианты; если же в голове туман, мысль работает нечетко, тогда безопаснее уходить от осложнений, избирать спокойные пути борьбы.

Еще в начале своей шахматной карьеры Алехин столкнулся с проблемой, как более или менее точно определить степень усталости собственного мозга, как узнать, готово ли к бою самое главное оружие шахматиста. После долгих усилий он нашел, наконец, способ, позволяющий решать эту трудную задачу.

Способ простой и в то же время достаточно надежный. Нужно прикрыть глаза рукой и неподвижно посидеть полминуты. Затем вдруг открыть глаза и прочесть какую-нибудь незнакомую фразу. Если ее смысл с первых же секунд дойдет до сознания, значит, мозг достаточно свеж и его можно нагружать решением самых сложных задач; если же, чтобы понять написанное, нужно прочесть его два раза или больше, тогда дела плохи: Доверять мозгу нельзя: он устал и не справится со сложными задачами расчета вариантов. Тогда лучше избрать спокойные пути игры. Алехин часто применял такой способ проверки мозга; особенно это было необходимо делать после бессонных ночей перед новым туром или во время длительного доигрывания неоконченных партий.

Тридцатая партия трудно давалась Алехину. Прошло три часа игры. Ход был за Эйве, голландский чемпион надолго задумался. Его маленькие, острые глазки внимательно смотрели сквозь очки на доску. Он сидел неподвижно, лишь временами меняя позу. Тогда его длинные ноги шумно двигались под столом.

У Алехина кружилась голова. Незаметно для окружающих, он проделал свой испытанный опыт. Закрыв рукой глаза, он внезапно прочел в голландской газете какую-то фразу.

Результаты оказались плачевными: мысли Алехина путались, их обрывки с лихорадочной быстротой метались в затуманенном сознании. Как в изношенной, испорченной машине, каждое колесико в мозгу чемпиона мира вращалось отдельно, не сцепляясь с другими, не решая общих задач. Перед глазами уставшего гроссмейстера плыли туманные круги, застилавшие и противника, и многочисленных зрителей, до отказа забивших турнирный зал.

Временами в его мозгу вдруг начинал монотонно повторяться один и тот же бессмысленный ход. «Слон жэ-семь, слон жэ-семь», – мысленно твердил тогда Алехин одни и те же слова. «Причем здесь слон жэ-семь? – удивленно спрашивал он сам себя. – Ведь этот ход невозможен». На миг ему удавалось отвлечься, изгнать из головы привязчивые слова, и он некоторое время мог беспрепятственно рассчитывать варианты. Но затем с удивлением замечал, что назойливая фраза вновь атаковала его усталый мозг, и под конец прекращал сопротивление. Три ненавистных коротких звука полностью овладевали его мозгом; однотонно и надоедливо повторялись они в такт ударам крови в ушах, точь-в – точь как в патефоне, когда стирается одна борозда пластинки. «Слон жэ-семь, слон жэ-семь, слон жэ-семь…»

Ночь перед сегодняшней партией не подкрепила Алехина, наоборот, бессонница еще больше измотала его силы. Не помогали ни выработанные годами приемы, ни патентованные снотворные.

Уже рассвет забрезжил в стыках оконных занавесок, уже послышались шаги горничных в коридоре отеля, а он все еще лежал в кровати с открытыми глазами. Сердце нещадно сжималось, временами выпадая из привычного ритма, и начинало беспорядочно метаться в груди.

Так и не поспав ни минуты, Алехин поднялся поздно утром. Выпив кофе, он посмотрел несколько разветвлений принятого ферзевого гамбита, играть который решил еще накануне. Подготовка его не удовлетворила – ни в одном из вариантов он не смог найти пути, дающего шансы на победу. Он отодвинул шахматы, опыт давно уже убедил его, что в плохой турнирной или матчевой ситуации все варианты кажутся нехорошими. Когда в турнире дела плохи, во всем сомневаешься! Сколько ни готовься, все равно не найдешь удовлетворяющего тебя решения. Одно Алехин решил твердо – ни в коем случае не употреблять алкоголя. Ход последних партий убедил его, что с тех пор, как он бросил пить, его игра заметно улучшилась.

В полдень позвонил Клейн. Австрийский мастер уже много раз предлагал Алехину погадать, узнать судьбу матча с помощью астрологических вычислений. Чемпион мира отмахивался от предложений австрийца, но сегодня решил его принять. Все равно терять нечего! Хуже не будет.

Клейн притащил с собой какие-то таинственные книги, записи хронологических дат в биографии Алехина. Сгорбившись над столом, он долго рисовал какие-то круги, квадраты. При этом он что-то тихо шептал, его согнутая фигура вся в черном напоминала жуткого колдуна. Заполнив квадраты, он задал Алехину несколько бессмысленных вопросов, потом нарисовал расположение звезд в день рождения Алехина и углубился в непонятные арифметические вычисления. Наконец он поднялся из-за стола, простер руки вперед и торжественно произнес:

– Звезды благоволят к тебе! Шахматная корона надолго будет на твоей голове!

Хотя Алехин и не верил в гадание Клейна, все же где-то в глубине души заверения астролога внесли некоторое успокоение.

Алехин пришел на последнюю партию один. Грейс уехала встречать какую-то родственницу. Они помирились после ссоры, и жизнь их вскоре потекла по прежнему руслу. Осторожная англичанка всегда старалась избегать неприятных моментов, а здесь чем она может помочь мужу? Лучше избежать лишних волнений. С трудом добрался Алехин до сцены. У входа в зал, пробираясь сквозь толпу голландцев, он вдруг почувствовал чисто физически всю их ненависть к нему, враждебность. В огромной толпе, среди многих сотен собравшихся у входа людей, да и во всей Голландии в этот вечер не было ни одного человека, кто бы пожелал успеха Алехину. А где они есть? Кто сейчас желает ему успеха? Алехин поспешно отогнал от себя эти тяжелые мысля. Из толпы до него донеслись обидные возгласы, колкие замечания, затаенный смешок. Такое открытое выражение ненависти обычно спокойных и сдержанных голландцев злило Алехина и вместе с тем удручало, отнимало остатки веры в свои силы.

Злой, с насупленными бровями появился Алехин на сцене. На нем был необычный наряд: черный фрак, крахмальная сорочка, белый жилет и бабочка, черные лакированные туфли.

– Какой вы сегодня нарядный! – воскликнул один из репортеров.

– Это в честь доктора Эйве, – тихо промолвил Алехин. Давно уже, когда его дела в матче начали складываться плохо, Алехин решил в случае поражения обязательно прийти на последнюю партию во фраке. Пусть печальный для него момент, но все-таки торжественный. Передача шахматной короны! Внешне Алехин выглядел спокойным, однако спокойствие было напускное. Он просто с трудом играл заученную