— Что все эго значит? Стражники, уничтожить этого смертного!

Но сложно выглядеть угрожающе, когда у тебя с подбородка капает масло, а на груди слюнявчик с мультяшным омаром.

Орфей затянул «Stalking Monster» Дюка Эллингтона.

Аид разинул рот и бухнулся назад на трон.

— О! — захлопала Персефона. — Дорогой, это наша песня!

Аид никогда не слышал, чтобы Дюка Эллингтона исполняли так красиво — так пронзительно, болезненно и по-настоящему, точно этот смертный музыкант дистиллировал жизнь Аида со всеми ее горестями и разочарованиями, со всей ее тьмой и одиночеством, и превратил ее в музыку. Бог сам не заметил, как заплакал. Он не хотел, чтобы музыка заканчивалась.

Наконец песня Орфея подошла к концу. Зомби вытирали глаза. Призраки вздыхали в окнах тронного зала.

Владыка Царства Мертвых собрался.

— Что... Чего ты хочешь, смертный? — его голос дрожал от эмоций. — Зачем ты исполнил эту душераздирающую мелодию в моем доме?

Орфей поклонился.

— Владыка Аид, я Орфей. Я здесь не как турист. Я не хотел вторгаться в твои владения, но моя жена Эвридика недавно скончалась раньше положенного срока. Я не могу жить без нее. Я обязан был прийти и просить вернуть ее.

Аид вздохнул, снял слюнявчик и прикрыл им тарелку.

— Столь исключительная музыка и столь банальная просьба. Молодой человек, если бы я возвращал души всякий раз, как кто-то того бы пожелал, мои коридоры бы опустели. У меня бы не осталось работы. Все смертные умирают. Это не обсуждается.

— Я понимаю, — сказал Орфей. — Рано или поздно все души окажутся в твоих руках. Я ничего не имею против. Но не так скоро! Я потерял свою родственную душу меньше чем через месяц после нашей встречи! Я пытался смириться с болью, но не смог. Любовь сильнее самой смерти. Я должен забрать жену назад в мир живых. Либо так, либо убей меня, чтобы моя душа воссоединилась с ней здесь.

Аид нахмурился.

— Что ж, твое убийство я могу организовать...

— Муж. — Персефона положила руку на предплечье Аида. — Это так мило, так романтично. Тебе не напоминает это, через что ты прошел, чтобы завоевать мою любовь? Ты тоже играл не совсем по правилам.

Аид покраснел. Его жена знала, о чем говорит. Аид похитил Персефону и вызвал всемирный голод из-за вражды с ее матерью Деметрой. Аид мог быть очень милым и романтичным, если того хотел.

— Да, моя дорогая, — сказал он, — но...

— Пожалуйста, — попросила Персефона. — Дай Орфею хотя бы шанс доказать свою любовь.

Аид не мог возражать, когда она смотрела на него своими большими прекрасными глазами.

— Хорошо, мой гранатушек. — Он повернулся к Орфею: — Я позволю тебе вернуться в мир смертных с твоей женой.

Впервые за эти дни Орфей ощутил позыв сыграть что-нибудь веселенькое.

— Спасибо, милорд!

— Но при одном условии, — продолжил Аид. — Ты утверждаешь, что твоя любовь сильнее смерти. Теперь тебе придется это доказать. Я позволю духу твоей жены следовать за тобой по Царству Мертвых, но ты должен будешь верить, что она идет за тобой по пятам. Силы твоей любви должно хватить, чтобы вывести ее наружу. Не оборачивайся и не смотри на нее, пока вы не окажетесь на поверхности. Если ты взглянешь на нее хотя бы одним глазком, прежде чем ее коснется свет мира смертных, ты вновь ее потеряешь... и на этот раз навсегда.

У Орфея пересохло в горле. Он оглянулся, надеясь заметить в тронном зале хотя бы намек на присутствие духа своей жены, но вокруг были лишь.высушенные лица стражников-зомби.

— Я... Я все понял, — сказал он.

— В таком случае уходи, — приказал Аид. — И, будь так любезен, никакой музыки по дороге назад. Ты мешаешь нам тут работать.

Орфей покинул дворец и пошел тем же путем, каким пришел, — через поля асфоделей. Без музыки, на которой можно было сфокусировать внимание, он осознал, как же в Царстве Мертвых страшно. Вокруг него шептались и переговаривались привидения. Они прикасались к его рукам и лицу своими холодными прозрачными кистями, моля сыграть на бис.

У него дрожали пальцы. Ноги подкашивались.

Он не знал, следовала ли за ним Эвридика. Вдруг она потерялась в толпе? Что, если Аид жестоко его разыграл? Орфей пришел в Царство Мертвых охваченный горем. Теперь у него появилась надежда. Ему было что терять. Это оказалось куда страшнее.

У врат в Царство Мертвых Цербер завилял хвостом и заскулил, прося исполнить тему из «Старого Брехуна». Орфей продолжал идти. На берегу Стикса ему послышались позади легкие шаги по черному песку, но уверенности не было.

Паромщик Харон ждал в своей лодке.

— Обычно я не беру пассажиров на другую сторону, — сказал он, опершись на весло. — Но босс сказал, тебя можно.

— Моя жена... Она позади меня? — спросил Орфей. - Она там?

Харон уклончиво улыбнулся.

— Подсказывать было бы нечестно. Пора отправляться.

Орфей шагнул на борт. По спине, точно полчища муравьев, бегали мурашки, но он не отрывал взгляда от темных вод до самого противоположного берега, пока Харон греб, мурлыча себе под нос «Daydream Believer».

Орфей начал подниматься по крутому туннелю назад в мир смертных. Шаги отражались эхом от стен. Один раз он услышал позади некий звук, похожий на тихий вздох, но, возможно, ему просто почудилось. А этот запах жимолости... это духи Эвридики? Его сердце разрывалось в груди от неопределенности. Она могла быть прямо за ним, только руку протяни... эта мысль была сладкой и в то же время мучительной. Все силы уходили на то, чтобы не оглядываться.

Наконец он увидел впереди выход из туннеля и теплый дневной свет за ним.

«Еще несколько шагов, — сказал он себе. ― Не останавливайся. Пусть она присоединится ко мне в лучах солнечного света».

Но воля трещала по швам. В ушах прозвучали слова Аида: «Ты должен верить. Силы твоей любви должно хватить».

Орфей остановился. Он никогда не верил в собственные силы. В детстве отец постоянно его ругал, называя слабым. Если бы не музыка, Орфей был бы никем. Эвридика никогда бы не полюбила его. Аид не согласился бы отправить ее назад.

Как Орфей мог быть уверен, что силы его любви будет достаточно? Как он вообще мог быть уверен хоть в чем-то, кроме своей музыки?

Он подождал, надеясь услышать позади еще один вздох, надеясь снова уловить аромат жимолости.

— Эвридика? — позвал он.

Ответа не было.

Орфей почувствовал себя одним на всем свете.

Он представил, как Аид и Персефона веселятся, что он, такой глупый, повелся на их розыгрыш.

«О боги! — восклицал бы Аид. — И он на это купился? Что за болван! Передай мне еще одного омара, будь добра».