– А что мы можем сделать? Закон не позволит нам пожениться. Наши дети будут бастардами. Джулию затравят в высшем обществе. Будущее Элли будет под угрозой. Поэтому я отвезу ее в Эвермор. Она и Элли будут жить там, а я размещусь в одном из других поместий.

– Отвези ее в Швейцарию, – сказал Марсден.

Эдвард рассмеялся, но сразу же взял себя в руки.

– Умирая, Альберт сказал мне то же самое: «Отвези ее в Швейцарию». Я подумал, что она, наверное, хотела посетить эту страну или они планировали отправиться туда вместе. Но когда я спросил ее насчет Швейцарии, Джулия ничего не поняла. Почему вы оба говорите мне об этом?

Марсден посмотрел на него как на сумасшедшего и ответил:

– Потому что там ты можешь жениться на ней.

Эдвард ошеломленно уставился на маркиза.

Старик рассмеялся и пояснил:

– Не думай, что ты первый, кто хочет жениться на жене своего брата. О, некоторые люди будут вертеть своими носами, но пусть они идут к черту. Законы, которые запрещают жениться родственникам по браку, просто нелепы. Такие убеждения – чистое безумие.

Эдвард отметил иронию ситуации: безумный маркиз Марсден называет что-либо безумным.

Марсден ударил кулаком по столу и спросил:

– Разве ты не обращал внимания на то, что происходит в парламенте? Конечно нет. Ты только что занял свое место в палате лордов. Люди уже много лет пытаются изменить этот закон.

– Откуда ты знаешь? – спросил Локк. – Ты не заседал в палате лордов с тех пор, как родился я.

Марсден нахмурился:

– Я читаю газеты. Иногда кто-то пишет мне письма, интересуясь моим мнением. И я знаю одного лорда, который поехал в Швейцарию со своей леди.

Поднявшись, Эдвард вышел из-за стола и подошел к краю террасы.

– Мы просто переедем в Швейцарию. Будем жить там.

Он мог управлять поместьями и оттуда, периодически возвращаясь в Англию.

– Нет, – нетерпеливо заметил Марсден. – Вы поженитесь там, потому что им все равно, связаны люди родственными отношениями или нет. А затем вернетесь сюда. Англия призна́ет брак. Джулия будет твоей законной женой, как и ваши дети. Есть лишь один нюанс: это довольно дорого.

Словно недостаток средств мог помешать ему. Он так сильно любил Джулию. Но почему Альберт, умирая, попросил его отвезти ее туда? Почему…

Эдвард закрыл глаза. Он понял: брат знал о его чувствах к Джулии. Эдвард думал, что чертовски хорошо их скрывал. Но выпивка и саркастические замечания не обманули Альберта.

С последним вздохом Альберт не только ответил на вопрос, которым Эдвард даже не задавался, но и дал ему свое благословение.

* * *

Джулия заметила, что Эдвард направляется к ней. Ей нравилось наблюдать за тем, как он сидит и разговаривает с маркизом и виконтом. Было очевидно, что Хэвишем был его домом, а эти люди – семьей. Между ними существовала особенная связь, и она была рада этому. Она может пригодиться Эдварду в последующие месяцы, если без нее ему будет так же плохо, как и ей без него.

– Прогуляйся со мной, – сказал он, приблизившись к ней.

Она передала спящую Элли гувернантке, взяла его под руку и позволила повести себя в сад, который когда-то считался красивым, а теперь зарос сорняками. Погода и отсутствие ухода сказались на решетках и скамейках, оставив после себя лишь гниющую древесину.

– Только очень выносливая и талантливая женщина сможет насладиться приведением этого места в порядок.

– Главной проблемой для нее станет уговорить Марсдена поменять здесь хоть что-нибудь. Каждый разлагающийся дюйм поместья – это памятник его жене.

– Как он может наблюдать за тем, как все разрушается?

– Не думаю, что он видит реальную картину. Мне кажется, он представляет себе поместье таким же, каким оно было при жизни его супруги. Не позволяя никому ничего трогать, он сохраняет иллюзию того времени.

– Должно быть, он безмерно любил ее.

– Для него она была всем. Я не уверен, хорошо это или плохо.

Джулия не хотела даже пытаться ответить на этот вопрос.

– Она похоронена здесь?

Эдвард указал на небольшой холм:

– На маленьком кладбище за тем холмом.

– Полагаю, вы исследовали это место.

– Мы исследовали здесь каждый уголок.

Он помог ей переступить через упавшее бревно, и они оказались на старой, заросшей травой тропинке. Деревья отбрасывали тень, и Джулия предположила, что Эдвард заботится о том, чтобы защитить ее кожу от солнечного света. А может, он хочет завести ее глубже в чащу деревьев, чтобы поцеловать.

Если так, то он, судя по всему, не особенно спешит. Пристально глядя на нее, он тихо произнес:

– Альберт знал… Он знал о моих чувствах к тебе.

Она моргнула, покачала головой и попыталась понять смысл его слов.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он велел мне отвезти тебя в Швейцарию.

– Не понимаю. Я уже говорила, что даже не думала о поездке туда. Мы с ним никогда не говорили об этом. Почему он это сказал?

– Потому что там я могу жениться на тебе.

Ее сердце отчаянно забилось в груди, в то время как сама она будто застыла на месте. Она слышала слова, но не могла понять их смысл.

– Марсден знает людей, оказавшихся в подобной ситуации и отправившихся в Швейцарию, чтобы пожениться. С чего бы Альберту говорить мне о Швейцарии, если он не предвидел, что я захочу жениться на тебе?

– Возможно, он просто хотел, чтобы ты приглядывал за мной, и думал, что будет проще, если мы поженимся. Он доверял тебе, Эдвард, и не оставил завещания.

– Может быть.

– Но ты так не думаешь.

Он покачал головой.

– Мне кажется, он знал. Всегда знал. Он неизменно поощрял меня проводить больше времени с ним, с тобой. Я думаю, он знал, чего мне стоит держать дистанцию. Чего это стоило ему, мне и, может быть, тебе. Он понял, что моя любовь к нему не позволит мне сделать что-то плохое по отношению к тебе. Он пытался позволить мне быть собой.

Возможно. Она вспомнила заключительную запись в дневнике Альберта, о которой не рассказывала Эдварду.

– В своем дневнике он написал, что еще не составил завещание, потому что не мог решить, кого назначить опекуном ребенка. Во время вашего совместного пребывания в Африке он пришел к выводу, что никто не позаботится о тех, кого он любит, лучше тебя.

– Джулия, я должен признаться, что пока мы были вместе, меня мучила совесть. Маленькая часть меня упрекала, что я предаю своего брата.

– Я тоже могу признаться в том, что думала об этом. Возможно, именно по этой причине Лондон смог так ясно открыть мне глаза на то, что мы делаем.