Молодые люди так и не решились взглянуть на роскошную, большую люстру, но оттолкнули от себя стулья и, скользя на четвереньках по полу, присоединились к друзьям. На противоположной стороне комнаты остался только щегол. С трудом удерживаясь на створке окна, растопырив крылья, он крикнул в открытую форточку:

– Господин джинн!

– Уф, тяжеловато маленько, – шумно вздохнул великан и пошевелил плечами, пристраивая замок поудобней. – Лария, вроде бы у вас там кто-то чирикает или мне почудилось?

– Господин джинн, – закричал поэт изо всех сил, – что вы делаете?

– Птичка, принц пожелал, чтобы я отнес замок с феей, куда она захочет. А если Лария по какой-либо причине будет затрудняться с выбором, то он доверяет моему вкусу.

Фея посмотрела на Александра, кивнула ему и перевела взгляд на Михаила Петровича. Он понимал любимую без слов.

– Господин великан, если мы полетим на северо-восток, то через некоторое время увидим большой город.

– Такой темноватый?

– Да, в безветренную погоду выглядит немножко хмурым, но в этом городе одна замечательная девушка ждет Александра. А мы с Ларией, наверное, будем фермерами. Пожалуйста, поставьте дом где-нибудь неподалеку от города, однако в безлюдном месте, на необработанную землю.

– В принципе, если вам какое-то место понравится, я могу сделать его безлюдным.

– Так не пойдет! – запротестовал Михаил Петрович.

– Послушайте, – растерянно проговорил Александр, – у госпожи феи нет паспорта, у вас нет разрешения на строительство, нет свидетельства на владение земельным участком…

Крылатая женщина и Михаил Петрович взглянули друг другу в глаза.

– Саша, госпоже фее надо будет посмотреть на паспорт и другие необходимые бумаги, или мы должны объяснить, как они примерно выглядят.

– Это уж вы без меня разберетесь, – проворчал джинн. – Все собрались, никого больше не ждем?

– Нет! – воскликнула Ирина. – Ждем!

Ее второе слово джинн не услышал, потому что кот яростно зашипел, фея в гневе затопала ногами, Михаил Петрович что-то неуверенно бормотал, крольчиха заверещала, щегол зачирикал, и бедная Ирина не смогла перекричать всех, кто пытался переписывать ее судьбу.

Леший, потирая ушибленный лоб, высунул голову из кладовки и робко прошептал, словно спрашивал сам себя:

– А болото там есть?

Никто не заметил дедушку, сам он пока не мог ответить на свой вопрос и в глубокой задумчивости опять прикрыл дверь.

– Ладно, – сказал джинн, – тогда полетели. Птичка, если хочешь поболтать, то садись ко мне на плечо.

Поэт, любивший новые впечатления, радостно прощебетал:

– Чив-чив! Друзья, я ненадолго!

– Понятно, кто здесь был, – морщась, сказала Альвина, – этот запах я никогда не забуду!

Вельд строго на нее посмотрел.

– Почему мне хочется откусить твой хорошенький носик?

Люцинда не менее строго пообещала:

– Я ни в коем случае не буду прикреплять его обратно!

Эльфина обиженно надула губки.

– Разве нельзя по-доброму попросить, чтобы я забыла одного великана?

– По-доброму с вами редко получается, – пробурчала Вальдия. – Надеюсь, меня скоро наградят… есть в нашем королевстве орден Великого Терпения?

Никто не ответил. Понятно, что такой орден часто был нужен, но пока в королевстве как-то без него обходились.

«Интересно, какую награду для меня приготовили? Буду отбиваться! – бесстрашно размышляла Люцинда. – На Совете Мудрейших перья полетят во все стороны!»

«Люцинда и принц тоже будут на Совете, – успокаивала себя Вальдия, – троих не заклюют. Я скажу все, что думаю!»

Было позднее, тихое утро. Снежинки парили среди деревьев, медленно опускаясь. Ворона Варя молча сидела на одной из яблонь – глупо было бы открывать клюв, привлекая внимание крылатых колдуний. Порой она чувствовала на себе насмешливые взгляды, и маленькое сердечко замирало от ужаса. «Ах, мама и папа, – думала Варя, – почему я такая любопытная?»

Феи разбрелись по всему саду, но старались не смотреть в ту сторону, где когда-то стоял замок, а теперь была длинная черная яма. Вельд и Чалый стояли в снегу в нескольких шагах от скамьи, края которой были заметно больше припорошены снегом, чем середина. В принца иногда попадали снежки, он ни разу не обернулся.

За него оборачивался Чалый и шумно фыркал, потом тянул умную голову к другу и, казалось, говорил: «Ну что ты психуешь, ведь все получилось, как мы хотели. Разумеется, на этой скамейке Лария не одна сидела. Можешь на меня злиться, но я за нее рад! Уверен, она тоже желает нам добра».

Помедлив, принц нехотя кивнул. Чалый, как всегда, был прав.

«Даже мы с Ураганом знаем, что Лария – самая сильная из молодых фей, – продолжил мудрый друг. – Если лучшая ученица Люцинды пожелала нам удачи… ты не заметил, что порой тебе удивительно везло?»

– Мне кажется, я просто такой шустрый, что никто не смог со мной справиться, – упрямо ответил принц.

Чалый вздохнул и отвернулся.

– Все силы тьмы не одолеют нас! Никогда! Да здравствует вечная дружба фей и гномов! – раздались тихие, но мужественные голоса. Маленькие братья по плечи в снегу пробирались к принцу. Он распихал ногой снег, чтобы гномам было легче идти. – Ваше высочество, мы чувствуем, что ты принял решение!

– Да, парни, мы родились на горе Нижнему миру!

– Мой принц, ты уже вообще все решил? – С другой стороны к Вельду подходила Ингрия, прекрасная юная фея.

– Нет… – В некоторых ситуациях отважный принц почему-то становился позорно трусливым и невыносимо медлительным. По слухам, таким же был его отец, которому тетушка Люцинда ненавязчиво, но много дней рассказывала обо всех выгодах и прелестях семейной жизни.

Ингрия бросила шапку на снег, наклонила вперед кудрявую голову, и принц вдруг вспомнил одну из своих прошлых мучительниц – страшную, бодливую козу.

– Братья, спасайтесь! – успел крикнуть он, перед тем как бессильно взмахнуть руками и полететь на гномов.

В следующие минуты четверо возмущенных парней сказали фее множество обидных слов, но за каждое безжалостно получили. Остается только догадываться, помогло ли это принцу принять правильное решение: к сожалению, история королевства фей почему-то иногда обходит молчанием самое интересное.

– Дедушка, спасибо! – сказала Настя. – Мы бы еще грибов пособирали, но больше не унесем. – Милые мои, – по щекам лешего текли слезы, – в любое время приходите! Я на эту поляну больше никого не пущу!

Светлана улыбнулась:

– Вы, пожалуйста, с другими грибниками из-за нас не ругайтесь. Лес общий, все имеют право здесь ходить.