– Нет, не уходи, – мольба в ее глазах не позволила ему отказать ей.

Пообещав, что он вернется через минуту, выключив свет в гостиной, он покинул спальню на короткое время. Когда он вновь появился в ней, Лена пыталась выпутаться из одеяла, которое никак не хотело расправляться на постели. Он ласково усмехнулся, застав эту картину в самом разгаре войны своей жены и обычного куска ткани. Ему пришлось вмешаться, чтобы Ермолаева точно победила в этой схватке и не покалечила себя.

– Спасибо, – булькнула она, заползая в мякоть кровати.

Никольский лег рядом, позволяя ей выбрать для себя удобную позу, в которой она сможет уснуть. Девушка подползла к нему ближе, обхватывая рукой его тело, уткнулась носом в его шею, и, будучи не в силах противостоять усталости, провалилась в сон, чувствуя ровное дыхание мужчины рядом.

Ее будильник утром не сработал, ведь Влад выключил его, едва проснулся сам, чтобы дать ей возможность поспать подольше. Самого его не было рядом, от чего Лена заметалась по остывшей постели, вспоминая события вчерашнего вечера. Но, обнаружив свой телефон на соседней подушке с приложенной к нему запиской, несколько успокоилась.

«Включи последнюю видеозапись в галерее» – настаивал ее муж в послании.

Она поспешила выполнить его указание. Это было обращение к ней, которое он записал сегодня утром после пробуждения. Он говорил, что все в порядке, и ей не следует беспокоиться, будто ей приснился благополучный исход крушения самолета. Нет, он жив и с ним ничего не случилось. В конце он добавил, чтобы она позавтракала, подогрев то, что он оставил на плите для нее, и не грустила, потому что это плохо скажется на ребенке. С довольной улыбкой она побрела в ванную, а после – на кухню, где ее ждал воздушный омлет с томатами и сладким перчиком, как она любила.

В день, когда экзамен был сдан на отлично, а сессия закрыта, Ника, не слушая отговорок, повела Лену в их кофейню, где учинила допрос, которого Ермолаевой ни за что не удалось бы избежать. Там же ей пришлось сообщить подруге о своей беременности и грядущем академическом отпуске, документы на который она подаст в ближайшее время. Девушка была огорчена, но во всем искала свои плюсы, акцентируя внимание жены Никольского на том, что теперь ей удастся отдохнуть от учебы, хотя заботы о ребенке, наверное, казались ей более сложным занятием.

Двумя неделями позднее Лена вышла из деканата, в который отнесла все бумаги, необходимые для оформления академического отпуска – все справки из женской консультации, заявления и решение медицинской комиссии о предоставлении ей отсрочки в обучении на следующий учебный год. Довольная таким поворотом событий, она вернулась в квартиру, где нужно было собрать вещи, чтобы отправиться к родителям вместе с мужем, ведь на их участке во всю шли строительные работы, за ходом которых присматривал ее отец. Казалось, что жизнь налаживается, вопреки принятым традициям.

Владислав переложил стопку документов на край стола, завершив очередной этап подготовки к приезду налогового инспектора на следующей неделе. Утром он сообщил Лене, что купил билеты для поездки в Чехию, чтобы наконец познакомить ее с родителями. Она упросила его позволить ей отправиться в магазин, купить что-то для первой встречи с ними. Он настаивал на том, чтобы Виктор отвез ее на машине, но Ермолаева была слишком убедительна, заявив, что хочет прогуляться по воздуху, может быть, посидеть в парке.

Телефон нервно зазвонил. На экране высветился городской номер.

– Слушаю, – ответил он.

* Никольский Владислав Алексеевич? – спросил женский голос.

– Да, верно.

* Вас беспокоят из экстренной гинекологии института Склифосовского.

Мужчина вскочил на ноги, оттолкнув офисное кресло позади себя так, что оно врезалось в стену.

– Что случилось? – его интонация заметно дрогнула, предвкушая самые печальные исходы этого разговора.

* Вы не могли бы подъехать к нам? Ваша жена сейчас находится в нашем отделении.

– Что с ней? Она в порядке? Что с ребенком?

* Я не имею права сообщать Вам это по телефону. Она жива. С ней все хорошо, но необходимо Ваше присутствие.

– Еду, – без лишних слов подытожил он.

Виктор довез его в объезд пробок за двадцать минут. Никольский вбежал в приемное отделение. Его встретила медсестра.

– Она уже в палате, состояние стабильное, – подводя его к двери одной из комнат, заверила она. – Нам пришлось купировать паническую атаку препаратами, и… Ей требуется Ваша поддержка.

Пропустив его вперед, женщина зашла следом. Перед ними на узкой кровати лежала бледная Лена. В синюю вену был вставлен катетер и установлена капельница. Она молча повернула к нему голову.

– Если что, зовите, – напомнила медсестра и оставила их наедине.

– Маленькая моя, что случилось? – он опустился на колени возле нее, бережно взяв ее ладонь в свои.

– Влад… – простонала она не в силах сдержать эмоции.

Слезы хлынули из глаз, и ей пришлось свободной рукой прикрыть лицо.

В палате снова кто-то появился. Мужчина обернулся, заметив человека в белом халате.

– Добрый день, – произнес нежданный гость, – я лечащий врач Вашей жены. Мы можем поговорить?

Никольский поднялся во весь рост, осторожно коснувшись губами ледяного лба девушки.

– Я сейчас вернусь, хорошо? – прошептал он в надежде, что это хоть немного успокоит ее.

Они оба покинули помещение, выйдя в коридор, остановились возле окна, опершись на подоконник. Медик скептически оглядел узор татуировок, выглядывавший из-под рукавов белой футболки мужа его пациентки, и начал говорить.

– Она вызвала скорую в торговый центр, обнаружив кровотечение. Бригада диагностировала патологию, привезла сюда. В ходе ряда манипуляций мы выявили замершую беременность. Было проведено выскабливание матки с удалением плода. Нам придется подержать ее еще пару дней здесь. Крови она потеряла немного, но ее психическое состояние беспокоит нас больше.

– Что вызвало это состояние? – уточнил Никольский.

– Мы обнаружили патологию плода, несовместимую с жизнью. Скажем так, мутацию. К тому же, возможно, были провоцирующие факторы. Мертвый ребенок находился в матке около недели, возможно, чуть больше. Не припомните, что могло случиться в тот период?

Влад тяжело вздохнул.

– Крушение самолета в Шереметьево, – ответил он. – Я был на борту. Сильный стресс мог повлиять?

– Сейчас трудно сказать, но это была одна из причин.

– Каков риск повтора подобной ситуации?

– Еще одной замершей? Примерно двадцать процентов. У всех по-разному.

– И что нам делать сейчас? После выписки? Проходить реабилитацию? Или лечение дополнительное?