— Прости, глупо было предлагать, — говорит Мэл. — Но я не мог придумать ничего другого. Думаю, это было эгоистичное предложение, потому что именно это мне сейчас нужно. Это один из моих худших кошмаров. Я потеряю того, кого люблю, хотя и знаю его только со слов мамы. Как я превратился в своего отца, даже не заметив этого? — Он проводит рукой по волосам, и я вижу, что его бьет мелкая дрожь. — Я предложил такое, ведь это нужно нам обоим. Я словно мой отец. Эгоистичный ублюдок.

— Ох, Бакен! — Я легонько толкаю его плечом. — Я с тобой не пересплю, так что и не старайся, ясно? Кроме того, мольбы о сексе не очень-то приятны.

Мэл тихо смеется, но его смех громче шума волн.

Я беру его за руку, и Мэл вздрагивает, но уже через мгновение его пальцы переплетаются с моими. Мне так спокойно, когда я держу его за руку. Тревога отступает, я снова могу дышать.

— Хочешь узнать побольше о Лео? — спрашиваю я.

— Конечно.

Мы стоим, держась за руки, смотрим на звезды и белую пену волн. Я рассказываю ему все, что знаю о своем самом любимом в мире человечке.

— Ты меня прикроешь, ладно, Нова? Я позвоню в полицию и скажу, что ударила грабителя кастрюлей и теперь его труп валяется на полу в кухне.

Мэла зажали у стола за плитой. Сковороду сняли с жара, но в ней еще не до конца приготовленные овсяные оладьи. В тостере видны два ломтика хлеба.

Корди стоит перед Мэлом, размахивая моей самой тяжелой кастрюлей. Она целится Мэлу в голову. А Рэндел, четырехлетний малыш Рэндел, сжимает в ручках маленький серебряный молочник, будто лапту.

Мэл кажется на удивление спокойным. Впрочем, наверное, он знал, что ничего другого от Корди ждать не приходится. Скорее всего, Мэл подозревал, что рано или поздно этот день настанет. И Корди больше всех будет злиться на него за то, что он разрушил нашу семью.

Мэл отстраняется. Может, он и спокоен, но кому хочется получить кастрюлей по голове, я уже не говорю о молочнике?

Я проснулась от их криков, выбралась из кровати и спустилась на первый этаж, где и застала эту сцену.

Четырехлетняя Риа стоит рядом со мной в дверном проеме, подпрыгивая от восторга. Ленточки на ее хвостиках трясутся. Девочка заходится от смеха. И я ее понимаю. Я сама готова расхохотаться, ведь именно так Корди и мечтала поступить со всеми своими бывшими, со всеми моими бывшими и всеми бывшими Мэла. Наверное, иногда ей хочется и Джека пристукнуть кастрюлей.

Корди всегда считала, что не следует скрывать свои эмоции. Я очень уважаю ее за это. В этом отношении Корди похожа на Эми: если они испытывают какие-то чувства, то тут же выставляют их на всеобщее обозрение. Наверное, приятно так обходиться со своими чувствами. Если я слишком болтлива, то Корди слишком темпераментна.

— Почему ты пытаешься избить Мальволио? — невозмутимо спрашиваю я.

— Почему? — недоверчиво переспрашивает она. — Почему?! Ты серьезно? — Корди не сводит глаз со своей жертвы.

— Да, я серьезно. Почему?

Мэл переводит взгляд с оружия, выбранного Корди, на меня, видимо, раздумывая над тем, позволю я сестре ударить его или нет.

— Я пришла сюда, чтобы приготовить тебе завтрак, прежде чем мы отправимся в больницу, а он тут как тут! Готовит пожрать, как у себя дома!

— Я готовил завтрак Нове… — начинает Мэл.

— Кто сказал, что тебе можно говорить?! — вопит Корди, поднимая кастрюлю еще выше.

Мэл отстраняется еще больше, насколько это вообще возможно, и поднимает руки в примирительном жесте.

— Я вообще не понимаю, как он смел явиться сюда! — кричит Корди, будто Мэл в другой комнате.

Ей кажется, что Мэл предал ее. Она всегда идеализировала его, потому что Мэл заботился о ней, обращался с ней как с младшей сестричкой. Своей маленькой принцессой. Корди всегда могла на него положиться. А теперь она уже не уверена в том, что может доверять ему. Ей кажется, что Мэл вовсе не тот человек, которого она знала.

— Это я его пригласила. — Я прислоняюсь к дверному косяку и скрещиваю руки на груди.

— Зачем ты это сделала?!

— Это мой дом. Я могу приглашать сюда кого угодно.

— После того как он заставил тебя забеременеть от него, а потом бросил?

Я вижу, как Мэл играет желваками. Его лицо каменеет, тело напрягается. Я забыла, что, насколько ему известно, все узнали только о его отцовстве. Он не знает, что его жена все рассказала его матери. А тетя Мер рассказала всем остальным. Теперь все знают о Мэле то, что он предпочел бы сохранить в тайне. И, скорее всего, они тоже потребуют ответа на вопрос «почему?». И, как и я, не удовлетворятся его отговорками.

— Это неважно, — говорю я Корди.

Это важно. Очень важно. Хотела бы я, чтобы это было неважно, что есть то, что затмевает поступок Мэла… Есть, но это не стирает его предательство из моей памяти. Это не снимает боль от так и незажившей раны.

Когда-то я показала родным, как им следует общаться со мной, когда я забеременела в двадцать девять лет без мужа.

Теперь нужно было показать, как им следует общаться с Мэлом.

Тогда я сказала им, что счастлива. Что я хочу этого ребенка. Что я предпочла воспитывать малыша без отца, потому что мы с ним не сошлись характерами. И разве малыш — это не прекрасные новости?

Они поняли, как нужно реагировать. Радостно. Восторженно. Я счастлива, а значит, и они должны быть счастливы.

Учитывая это, мне нужно вести себя так, словно я позабыла о своей боли. Иначе все будут думать только о том, как они злы на Мэла. А сейчас это не главное.

— Как это может быть неважно? — неуверенно спрашивает Корди. По-моему, она раздумывает над тем, не шмякнуть ли и меня этой кастрюлей, чтобы вбить в меня здравый смысл.

— Мэл — отец Лео. Я хочу, чтобы Лео знал, что сейчас все, кто его любит, включая отца, пришли проведать его. Никто не заставлял Мэла приезжать сюда, он хотел приехать. Поэтому, если смотреть на мир во всей его целости, поступок Мэла не важен. Главное, что он здесь сейчас, когда Лео нуждается в нем. Если я могу оставить случившееся в прошлом, то и ты должна поступить так же.

— Я не такая размазня, как ты, — говорит Корди.

Но она уже поняла, что я пытаюсь сказать. Ее тело немного расслабляется, кастрюля уже чуть дальше от головы Мэла.

— Нет, не размазня. Но ты прекрасный, разумный человек, и я знаю, что ты лучше всех подходишь для того, чтобы выполнить мою просьбу. Так вот, я прошу тебя поехать в больницу и рассказать маме, папе и тете Мер, что Мэл здесь. И объяснить, почему им не следует бить его кастрюлей.

— А ты что будешь делать?

— Уведу отсюда Мэла, пока Кейт не приехал домой, и найду место, где он сможет остановиться.