и когда я повернулся снова, напротив меня проехала одна машина, она развернула налево и врезалась в другую машину, а мы врезались в столб. Но я отделался сломанной ногой и сотрясением мозга, а девушка была без сознания. Скорая приехала очень быстро и нас доставили в больницу. Меня через пять дней выписали, а девушка скончалась через четыре дня.

– Вы уверены, что она не умерла сразу? – жуткий ком застрял в горле Амелии.

– Да. Я узнал, что у неё ребёнок не выжил и шестого ноября я навестил её. Она была жива. Я видел её собственными глазами и я разговаривал с ней.

– О чём вы говорили?

– Она была так опечалена и подавлена, что у неё умер ребёнок. Она сказала мне, что у неё никого не осталось. Она совсем одна в этом мире. Она хотела к своему мужу и ребёнку.

Амелия не верила своим ушам.

– Нет же. Аурелия умерла при родах,– говорила она.

– Она умерла за день до моей выписки, – утверждал Кристофер.

Следующим домом для визита была квартира в центре Вашингтона.

Дверь открыла женщина преклонных лет.

– Здравствуйте, миссис Медисон. Я Майкл, а это Амелия. У нас очень важное дело к вашему мужу.

– Здравствуйте, – женщина оглядела каждого из них с ног до головы.

– Но вы кто?

– Мы оба были пациентами доктора Медисона. У нас к нему дело.

– Подождите, пожалуйста, минутку. Я должна узнать, может ли мой муж принять гостей, – женщина закрыла дверь и зашагала в даль. Через минуту дверь снова открылась. За порогом стоял мужчина респектабельных лет. На нем были все элементы домашней униформы, включая удобные тапочки.

– Здравствуйте, мистер Медисон. У нас к вам несколько вопросов. Вы могли бы уделить нам пару минут? – Майкл навис над ним как агент ФБР. Для полноты картины не хватало только предоставления ордера.

– Добрый вечер. Мы знакомы? Вы кто?

– Мы ваши старые пациенты, – ответил Майкл.

– О чём вы хотели спросить?

– О том, о чём не говорят за порогом у двери, – он сказал это таким, не давая шанса на отказ.

Энтони Медисон сделал несмелый жест, открывая дверь. Он с неохотной пригласил гостей в дом, прямо в свой кабинет.

– Не желаете чаю, кофе или охладительного напитка? – но формальное гостеприимство он выразил.

– Нет, спасибо, – изрекли оба гостя.

– Доктор Медисон. Я Майкл Форбс, сын Камилы Форбс. А это Амелия Форбс, дочь Аурелии Делоне, – прямо заявил Майкл и направил все свое внимание на реакцию доктора. Тот отшатнулся от внезапности, но сумел сохранить спокойный вид, будто это ни о чём ему не говорит.

– Очень приятно. Чем могу помочь? – не подавал виду хозяин дома.

– Вы можете помочь открытостью и сотрудничеством, – голос Майкла был безцеримониальным.

– Майкл....– Амелия искоса метнула взгляд на его холодный тон и не менее холодное выражение лица.

– Амелия, пожалуйста, позволь мне побеседовать с многоуважаемым доктором, – к ней он обратился осторожно и покладисто.

Амелия доверилась ему и послушно стала просто сидеть и слушать.

– Я всегда готов открыто сотрудничать во благо медицины, – доктор продолжал придерживаться своей невозмутимой роли.

– Если не хотите повторить эти слова в другом месте и в других условиях, только в конце вместо медицины не использовать слово со следствием, отвечайте на мои вопросы чётко и правдиво, – Майкл демонстративно наклонился к нему, который сидел напротив него через другой край письменного стола.

– Что вы себе позволяете? – не выдержал доктор. Майкл не обратил на его слова никакого внимания и заговорил строгим тоном.

– И так, первый вопрос. Четвёртого ноября 2000 года вы взялись за лечение Камилы Форбс?

– Я не помню. 2000 год это же двадцать два года назад, – лихорадично перебирал слова доктор.

– Мистер Медисон, видите ли, я подготовился, – Майкл принял вальяжное положение. – Вы бросили свою работу в 2010 году. Ни ваша жена, ни вы не работаете. Ваша единственная дочь замужем и живёт в Колорадо. Вы ведёте скромную на вид жизнь, но часто путешествуете по миру и останавливаетесь в лучших отелях. Устроили для дочери свадьбу в Греции. Вы не унаследовали ни какое состояние, не выиграли лотерею. Месячный доход семьи вашей дочки четыре тысяч и семьсот долларов. Так что вариант помогает дочь отпадает. А вот ваш офшорный счёт на Кипре наводит на разные мысли, – он следил за изменением лица Энтони Медисона. Чем дальше заходил разговор, тем больше крови накапливалось на его щеках. Майкл, сделав анализ на основе языка тела, пошёл в контратаку.

– Я предлагаю вам договориться. Вы нам правду, мы вам хорошего адвоката. В противном случае, мы против вас лучшего адвоката США, а вы всё равно нам правду, – когда это было нужно, Майкл мог принять такой устрошающий вид, что его слова и взгляд убивающе воздействовали на жертву его антипатия. Если бы он не был предпринимателем и инвестором, вполне мог бы попробовать себя психологом.

Мужчина взял стакан наполовину наполненный водой и сделал большой глоток, выигрывая время для размышления. Его длинный лоб намок потом от сдвига нервов. Он взял платок из кармана и несмелыми движениями протёр себе лицо и лоб.

– Что вы хотите знать? – спросил он, захлебываясь от перенасыщения кислорода.

– Вы помните аварию четвёртого ноября 2000 года?

– Да, – доктор Медисон дал первый ответ.

Сорок третья глава

"Всё тайное рано или поздно становится явным" ( Сократ)

Красота и уродство души в одном флаконе. А может этой красоты и не было никогда в Камиле, а Амелия верила в идеальность своей мамы из-за любви, которая ослепляла ей глаза на все очевидные вещи. Ведь любовь к ней у неё была феноменальная, безграничная и преданная. Амелия жила под крылом самого главного врага своей жизни и не зная об этом, обустроила его в самом надёжном уголке своего сердца. Но самый любимый для неё человек оставил в её душе рану, которая никогда не заживёт, никогда не остынет и не станет прошлым. Рана, которую даже времени не под силу излечить. И даже если пройдёт сотни лет, она не перестанет кровоточить и болеть.

Камила сидела на диване с Барбарой. У них было состояние после напряженной беседы. Было дневное время через один день после того, как Амелия узнала правду. Они с Майклом вошли в дом и направились к ним. Камила встала с места при виде них и поспешила к ним.

– Амелия, принцесса моя. Ты меня напугала, – голос, который раньше был источником тепла и уюта, сейчас отвращал Амелию. Ками обняла её и со слезами пустила речь о своих сожалениях и беспокойствиях. Амелия молча смотрела на