— Они планировали сперва соединиться с основными силами, — объяснил гвардеец. — И уже только после этого устраивать сражение. Но война создала совершенно иную ситуацию.

— Госпожа Солор права, что поторопилась, — в присутствии мужа Аштии я не решался говорить о ней фамильярно. Пусть даже фамильярность исчерпывалась называнием женщины по имени. — Навязать бой противнику, который этого не ожидает, — первый задел для победы.

— Разумеется, — с холодком отреагировал Акшанта. — Сколько запасов провианта осталось в замке? Твои люди уже проводили ревизию? Разумеется, рохшадерский обоз не будет возвращён сюда, припасы перейдут в наш обоз. Так хватит ли в замке провизии в случае осады?

— Должно хватить, — я понял намёк и, подозвав Аканша и коменданта замка, отправил их сдавать гвардейцу захваченное имущество «по описи».

— Итак, дело за Рохшадером-Морским, — сказал мне Раджеф, когда осмотр замка был окончен и нам подали обильный ужин в хозяйские покои. — Задача чуть более сложная.

— По тому же алгоритму?

— Что? Нет, разумеется. Подобные хитрости можно пустить в ход только однажды. Если у тебя есть ещё какие-нибудь идеи — сообщи, рассмотрим. Ход твоей мысли интересен. Но на этот раз планирование операции полностью возьмёт на себя штаб.

— Мне это только на руку. Потому что идей больше нет.

— Ничего страшного. При нынешнем благополучном раскладе армия императора справится с последним рохшадерским замком и при затруднениях, если они возникнут. Рохшадер остался без поддержки, зато Солор и его величество обеспечат всем необходимым ещё три области, на которые мятежники прежде рассчитывали.

— Значит, у лордов ещё есть возможность выбрать правильную сторону и не заплатить за своё промедление? — ляпнул я.

Акшанта посмотрел на меня задумчиво, слегка сдвинув брови.

— Едва ли, — и по его тону я понял, что вот он, ещё один человек, с которым на тему верховной власти не стоит шутить. — Думаю, его величество очень хорошо видит, на кого из подданных он может по-настоящему опереться.

— Однако мятежники же раньше почему-то рассчитывали на поддержку этих графств.

— Каждый может заблуждаться. Главное, чтоб заблуждение не зашло слишком далеко.

— Значит, тот офицер, который всё-таки оказал мне затребованную помощь при знакомстве с замковым хозяйством, получит помилование?

— Да. Но в императорской армии ему никогда не служить.

— Подозреваю, любой прокол с его стороны повлечёт особенно жёсткое наказание.

— Ну, не любой, — тут Раджеф позволил себе усмехнуться. — Воровство или, к примеру, соблазнение чужой жены не относится к числу государственных преступлений.

Супруг Аштии оказался нормальным мужиком, с которым можно и выпить вместе, и обсудить дела, и дождаться поддержки. Неразговорчивый, да, сумрачный, замкнутый, если рта не откроет, так и не узнаешь, что он думает о тебе и твоих словах. Зато в нём чувствуется надёжность и серьёзность. Он не балаболка какая-нибудь малолетняя, за каждое слово может ответить, а лучше вместо болтовни представит сделанное дело. Или послушает, что скажут другие — и полезно, и безопасно.

Он из тех служак, к которым знания и опыт уже пришли, а инициатива ещё не заскорузла. Он тоже наверняка имел про запас с дюжину интересных идей для боевых операций в сложных ситуациях, и при необходимости мог ими поделиться. Ему тоже вряд ли нравилась сложившаяся картина, заполыхавшая с внезапной мощью настоящая гражданская война. Пожалуй, в отличие от меня, он был сим фактом по-настоящему шокирован, но по нему ни за что не скажешь. Подлив ему вина, я попробовал прояснить этот момент, однако получил в ответ пару вежливых, кратких и ничего не значащих фраз.

Тоже верно, не моё ж дело. Хоть я теперь и свой, однако в душу истинного имперца меня никто не приглашал.

— Что скажешь по поводу новых бойцов? — спросил Акшанта, когда слуги подали медовые лепёшки, ломтики фруктов и сладкие соусы — приятное завершение обеда. — Имею в виду гладиаторов, как мужчин, так и женщин. Как себя показали?

— Хорошо. Они неплохо и довольно быстро приучаются работать в группе, главное, чтоб не возникало споров по поводу старшего.

— А таковые возникают?

— Нет, если заранее всё оговорено. Я к тому, что гладиаторов как бойцов можно использовать, но нужно заранее и подробно объяснить многое из того, что солдатам даже упоминать не надо.

— Это-то ясно.

— Если б была возможность отправлять гладиаторов на месяц-другой в учебный лагерь…

— Такой возможности нет.

— Понимаю. Потому и сказал. Но объединять их в группы более чем десять человек, не разбавив бойцами из уже сложившихся подразделений, нет смысла.

— А что касательно женщин-гладиаторов?

— Да, этих с мужчинами-солдатами не сольёшь. Но их тоже лучше всего использовать небольшими группами.

— Ладно. Раз ты с ними справился, то они останутся под твоим началом. Распоряжайся, как считаешь нужным. Женскими отрядами тоже.

— Понял.

— Собственно, скоро в Малый прибудет небольшое подкрепление, которым ты сможешь пополнить свой отряд.

— Мой отряд в пополнении не нуждается. Всего двое раненых, это несущественно.

— Тогда не в пополнении, а в дополнении. Вместе с подкреплением прибудет женщина, которую госпожа Солор советует тебе поставить командующей над отрядом бывших гладиаторш. Она сказала, ты эту женщину, вернее сказать, вдовицу, знаешь.

— Кого именно?

— Её зовут Эния Одей Самиш.

— О, знаю, конечно. Я ведь учился у неё и её отца…

— Да, именно она, — Раджеф тактично не стал акцентировать внимание на моём обучении. — Она приведёт ещё одну сотню женщин-бойцов. Госпожа Солор считает, что сударыня Одей Самиш должна справиться с командованием. Однако в случае, если она не будет справляться, её, разумеется, разрешено заменить на кого-то, кто покажется тебе более подходящим.

— Допускаю, что Эния справится.

— Подчинённую женщину разумно называть по имени лишь в том случае, если ты готов на ней жениться, — подсказал Акшанта.

— Понял. Больше себе такого не позволю. Хотя, подозреваю, даже если позволю, она за меня замуж не пойдёт.

— Это дело другое. Вдруг бы согласилась. Почему бы и нет.

— За чужака-то?

— Брак с чужаком имеет свои преимущества, — гвардеец усмехнулся. — Особенно если девушка или вдовушка не вписывается в представления об обычном. Муж-чужак может оказаться снисходительнее. К тому же ты делаешь стремительную и очень яркую карьеру. За тебя сейчас могут отдать даже очень богатую невесту, хоть она и станет второй твоей женой.

— У меня на родине так не принято. У каждого из нас только по одной жене.