– Чё, ехать, что ли? – спросил Сергач у Розки.

– Едь, – ответила Розка, не глядя на Сергача. Сергач скорчил недоуменную рожу: ну ладно, мол…

Он – со всей душой, а ему – «пошёл вон»…

Лёнчик быстро намахнул водки, встал и пошёл к машине.

– Командир, деньги-то не отдашь? – робко спросили друиды.

– Идите на хуй, – кратко ответил Сергач. - Розка…

– Всё! – отчаянно крикнула Розка.

В «Волге» взвывал, но никак не схватывался двигатель. Лёнчик несколько раз дёргал стартёр, но без толку.

– Сергач, бля!… – крикнул он издалека. – Мы, короче, аккумулятор посадили!… Хуй щас уедем!

Лёнчик вылез из «Волги» и остановился, разглядывая мотоцикл друидов. Поразмыслив, он пошагал обратно к веранде.

– Слышь, черти, мы щас ваш мотоцикл возьмём, лады? – сказал он Бязову и Чакову.

– Э-э… как? – совсем растерялись друиды.

– Жопой об косяк. Нам до города пешком, что ли, хуярить?

– Не… – засуетились друиды. – Вы чего, мужики?…

– Да не ссыте, – пренебрежительно бросил им Лёнчик. Он собирал со стола бутылки – и винные тоже – и складывал в пакет. – Завтра я приеду за «Волгой» и отдам вам ваш «ижак».

– Дак ты это… – Друиды торопливо выбирались из-за стола.

– Валерьян, пошли. – Лёнчик толкнул Сергача в спину. – Давай живее, а то, короче, баню займут.

– Ладно, я завтра приеду, – пообещал Сергач Розке и начал выбираться из-за стола.

Розка не ответила.

Пошатываясь, Сергач пошёл к мотоциклу, отодвинул друидов и полез в коляску. Моржов подумал, встал и тоже пошагал к друидам. Друиды суетились вокруг Сергача и Лёнчика, заискивающе заглядывали им в лица. Лёнчик влез на седло и рассматривал управление.

– Где, бля, тут чо?… – бормотал он.

– Ты только сильно не газуй… – просил Бязов (Чаков).

– Мужики, вы какого хрена им свою мотоциклетку отдаёте? – напрямик спросил Моржов у друидов.

Весь кураж с друидов слетел, и сейчас Моржов уже не путал Чазова и Бякова.

– Дак что… – тупо и бессильно пробормотал Чазов.

Бяков молча указал глазами на Сергача, поясняя ситуацию.

– Это Валера Сергачёв, прекрасный парень, только пьяный в жопу, – насмешливо ответил Моржов.

Сергач, которого в коляске окончательно разморило, что-то замычал и заплямкал губами.

Лёнчик оглянулся, с интересом слушая разговор.

– Менту не дашь, так он потом со своими приедет… – осторожно сказал Бяков. – Отпиздят всех… Или наркоту какую подбросят – и в СИЗО…

– Хотите, я вам ствол дам? – предложил Моржов друидам. – Настоящий. Бесплатно. Приедут менты – будете отстреливаться.

Но друиды отвернулись от Моржова. Этот разговор для них потерял смысл.

– Ты уж побереги машину… – попросил Лёнчика Чазов. – Там, на колдобинах, ещё где…

Лёнчик не ответил и топнул по педали. Мотоцикл взревел.

Моржов сплюнул, достал сигареты и пошёл обратно к веранде.

Розка уже сгребала арбузные корки в большую кастрюлю для мусора. На скамейке стояло ведро с водой, в котором плавала тряпка – вытирать заплёванный семечками и окурками, залитый водкой стол. Розка наводила чистоту и не поднимала головы.

На следующий день Лёнчик приехал на облезлом рыдване с какими-то знакомыми ему уголовниками из Колымагино – и без Сергача. Мотоцикл друидов он не пригнал: сказал, что забыл. Уголовники подцепили «Волгу» на трос и утянули на буксире.

Вечером Щёкин достал всех, и Моржова тоже. У костра Щёкин нажбанился пивом и сначала понёс пургу, затем начал икать, а потом принялся падать в огонь. Моржов потащил Щёкина в корпус.

– Зап-правлены в планшеты космические карты… – бормотал Щёкин, безвольно волочась под мышкой Моржова. – К-космос покоряется отважным… Б-рис, где моя геостационарная орб-бита?…

– Ты уже на ней, – сказал Моржов и свалил Щёкина на койку.

Он забросил щёкинские ноги на спальник, стащил кроссовки и поставил их на пол в изголовье кровати.

– Блюй сюда, – сварливо посоветовал он. Щёкин уже спал.

Моржов вернулся к костру. Возле огня на брёвнах сидели только Розка и Сонечка. Гул пролетавших вдали за лесом поездов звучал в темноте словно ниоткуда. Он как-то неимоверно углублял собою толщу ночи, будто морской лот, не достигающий дна.

– Как это твоего Щёкина ещё в педагогах держат? – брезгливо спросила у Моржова Розка.

– А чем он плох? – буркнул Моржов.

– Он бухарик.

– Бухарик, – назидательно пояснил Моржов, – это тот, для кого бухать важнее всего прочего. А Щёкину бухать – просто отдых.

– Хороша релаксация…

– Релаксирует он после креатива. А после работы – отдыхает. Между прочим, из тех шестерых детей, которые сюда к нам приехали, четверо – щёкинские. Это две трети.

– Шпанюги.

– Тем более. К другим педагогам они бы и в кружок не ходили, а у него даже сюда приехали. Значит, Щёкин хороший педагог.

Моржов не стал бы спорить с Розкой о Щёкине, если бы рядом не было Сонечки. Пока Щёкин надувался у костра пивом, Моржов в лесу нагнул Сонечку над пеньком, а потом, уже застёгивая штаны, подумал: похоже, ему пора передаривать Сонечку Щёкину. В этот раз он забыл перед сексом слопать виагру, но проблем не случилось. Всё сработало по привычке, по инерции, с разгона, без мандража. Значит, секс с Сонечкой уже переставал его волновать, как прежде; переставал быть чудом и праздником. А без праздника Моржову было неинтересно.

Жилой корпус, кусты и домик кухни вдруг осветились во тьме, как театральная декорация. Это подъезжала машина с зажжёнными фарами. Моржов поначалу не понял, откуда она едет, а потом услышал хруст гальки под колёсами и обернулся. Машина катила прямо по пляжу вдоль Талки. Ни Сергач, ни Манжетов не поехали бы по пляжу, когда есть дорога. Кого же принёс чёрт?…

Легковушка грузно подкатила и остановилась, едва не уткнув бампер в поясницу Моржова, сидевшего на бревне спиной к машине. Машина была облезлая и раздолбанная. Фары ослепляли Моржова, Розку и Сонечку. Никто из машины не выходил. Слышалось только «бутц-бутц-бутц» из салона, где играл блатной шансон. Казалось, что весь объём салона заполняет огромное, дряблое и липкое сердце, которое колотится изнутри в окна машины, отклеиваясь от стёкол после каждого толчка.

«Местные», – понял Моржов. Те самые, что утром отбуксировали «Волгу» Сергача. Н-да, давно уже следовало ожидать их визита. Вот они и явились. Явились с образцовым хамством: подкатили и встали, осветив всех, но не показывая себя.

Розка и Сонечка от света фар прикрылись ладонями. Моржов снова повернулся и раздражённо грохнул кулаком по капоту. Фары, словно подумав, нехотя погасли.