Значит, мать лгала ей все эти годы! И делала это намеренно!

Кэтрин, разгневанная своими открытиями, направилась к Полине, чтобы узнать правду. Мать сидела в кабинете и просматривала бумаги.

– Кэтрин, что-то случилось? – произнесла она, увидев нахмурившуюся дочку.

Кэтрин подошла к столу и спросила:

– Мама, кто мой отец?

Полина вздрогнула. Она знала, что рано или поздно этот вопрос возникнет. Дочери почти семнадцать лет. Похоже, она допустила ошибку, сказав когда-то, что ее отец – Славко. Она бы хотела, чтобы это было так, но ведь Кэтрин действительно не ее родная дочь.

– Так кто же, мама? – повысила голос Кэтрин. – Некий Славко Трбоевич, который сгинул за полтора года до моего появления на свет, – или ты зачала меня от его призрака? Или немецкий пианист Макс, который сожительствовал со своим любовником? Кто, мама?

– Кэтрин, откуда тебе известно все это? – произнесла Полина. Она не ожидала, что девочка воспримет все так остро и живо.

– Мне рассказала это не ты, моя мать, а другие! – крикнула Кэтрин, и слезы покатились у нее из глаз. – Хотя именно ты, мама, и должна была сделать это. Или ты мне не мать? Скажи, ты в самом деле подобрала меня из жалости на корабле, который привез тебя в Америку?

– Кэтрин, – попыталась оправдаться Полина. Она хотела обнять дочь, но та вырвалась из ее объятий. – Послушай меня, дочка...

– Никакая я тебе не дочка! – завопила Кэтрин. – И ты мне не мать! Ты обманула меня, ты сделала так, как было удобнее тебе. А обо мне ты подумала? О моих чувствах? Разве настоящая мать так поступает? Я не хочу больше тебя видеть!

Полина бросилась за дочерью, но та заперлась в своей комнате и наотрез отказалась впускать ее. Полина почувствовал себя плохо, впервые у нее закололо сердце, а перед глазами поплыли черно-красные пятна. Это старость? Но она же следит за питанием, плавает ежедневно в бассейне и обожает верховую езду.

Или это конец ее мирной жизни? Снова судьба нанесла удар. Все, что создавалось с таким усердием и такой любовью, разлетелось на тысячи частей. На следующий день Полина пыталась поговорить с Кэтрин, но девушка даже не прореагировала на ее слова.

Она объявила Полине бойкот. Внешне все выглядело как нельзя лучше – Кэтрин не буянила, не сбегала из дома, однако на протяжении многих недель не общалась с матерью. За обеденным столом царило страшное молчание – Кэтрин делала вид, что не слышит вопроса, обращенного к ней, и не замечает Полину.

Та просила прощения, плакала и клялась, что допустила ошибку. Кэтрин была неумолима. Полина обращалась к психотерапевтам и психологам, маститые доктора посещали их особняк, беседовали с Кэтрин и разводили руками.

– Миссис Трбоевич, ваша дочь упорно не желает говорить об этом. Создается впечатление, что она приняла решение и вычеркнула вас из своей жизни.

Кэтрин проводила большую часть времени в своей комнате. Матери, так решила она для себя, у нее больше нет. Эта женщина, которая раньше звалась ею, на самом деле жестоко и расчетливо обманула ее, врала все эти годы и пыталась сделать ее частью своей безумной мечты.

Девушка разглядывала себя в зеркало. Раздевшись, она подвергала жестокой критике каждый миллиметр своего лица и тела. И в самом деле, ее «подруги» были правы – она страшна, как главный персонаж фильма ужасов.

Лицо как у жабы – круглое, в красных высыпаниях. А на лбу, прямо в самом центре, – жирный мерзкий прыщ. Куда вылез, поганец? Кэтрин попыталась его выдавить, но прыщ не поддавался, сияя краснотой и нагло крича:

– А я здесь! Навечно! Привет, дурочка!

Фигура – слишком тощая, груди крошечные. Зубы в самом деле выдаются вперед, прямо как у лошади, волосы висят унылыми прядями и не хотят укладываться в модную прическу, и в довершение ко всему – перхоть!

Ужас, да и только! Может, покончить с собой?

Кэтрин долго фантазировала на эту тему, выбирая наиболее подходящий способ. Он должен быть безболезненным и красивым. Чарующая смерть – вот что ей нужно! Снотворное... Слишком банально, да и где она возьмет таблетки? Или ванна, полная горячей воды, смешанной с ароматным лавандовым маслом и лепестками желтых роз. Она вскроет себе вены золотым ножиком, и ее найдут – красивую и мертвую. Все будут рыдать, и мать больше всех, правильно обвиняя себя в смерти единственной дочери.

Она даже залезла в ванну и полоснула себя по запястью ножом. Ой, мамочки, больно же! Кровь заляпала мраморные плиты, и не было никакого томительного чувства приближающейся вечности, а только дикая боль.

Кэтрин отчетливо представила: двери в ванную вышибают и находят ее в холодной воде – распухшую, посиневшую и голую. Волосы плавают, как склизкие водоросли, лицо от воды разнесло, глаза бессмысленно открыты. Точно жаба! Полицейские таращатся на ее наготу и маленькие груди, начинают смеяться и тыкать пальцами, обсуждая недостатки ее фигуры. И никакой тебе всеобщей скорби и красоты, только стыд, глупость и невозможность продолжать жизнь.

Кэтрин залила себе порезы йодом, вопя от боли (щипало будь здоров!), голой прыгала по ванной, разбрызгивая капли воды, ставшие от крови и йода лиловыми, и дала себе зарок – забыть об этой блажи и жить дальше. Даже с маленькими грудями и прыщом на лбу!

Полина была уверена, что гнев Кэтрин быстро пройдет и мир в семье снова восстановится. Конечно, она поступила неправильно, скрыв от девушки правду о ее происхождении. Полина не предполагала, что та услышит сплетни и отреагирует на них так остро.

Но ни через неделю, ни через месяц, ни через два Кэтрин не смилостивилась: она по-прежнему молчала и делала вид, как будто Полины не существует. Полина переживала – что же будет дальше? Неужели из-за ее неосмотрительности и упрямства дочери все усилия пойдут прахом?

Полину расстроила статья в журнале «Тайм», в которой речь шла о судьбах нацистов второго эшелона. Там упоминался и барон фон Кизов, верный сотрудник Гиммлера, и его жена Герда. После окончания войны Полина пыталась напасть на след Герды, но у нее ничего так и не получилось.

И вот эта статья... Полина прочитала свидетельства бывшей горничной в берлинском особняке барона. Она утверждала, что барон покончил жизнь самоубийством, узнав о том, что фюрер лишил себя жизни. А жена барона, светская львица Герда, погибла во время артиллерийского обстрела столицы русскими. Горничная сама стала тому свидетельницей.

Отложив в сторону журнал, Полина задумалась. Значит, Герда умерла. Она словно предчувствовала свою гибель. Герда помогла ей бежать и спасла жизнь – в том числе и Кэтрин. Попади тогда Полина в лапы гестапо, она бы никогда не встретилась с маленькой девочкой по имени Катарина. И никогда бы не стала для нее матерью.

Полина была расстроена. Герда не заслужила такой ужасной смерти. И почему все так произошло? Видимо, остается только один ответ: судьба.