— Наконец-то! — вскочил Щербак. Как всегда перед боем, его охватывало нетерпение. — Я уж думал, что тебя тоже приобщили к заложникам.

— Дудки! — выдохнул Фернан. Черные глаза начальника разведки возбужденно блестели. — Ждал очереди на прием к бургомистру.

— Передал?

— А как же! И письмо, и на, словах, как было приказано: «Вы окружены. Предлагаю отпустить заложников и сложить оружие, иначе поступим по законам военного времени... Срок — два часа». Предупредил, чтобы вручил оккупантам нашу бумагу ровно через полчаса. Пока тихо?

— Забегали! — сказал Балю, опуская бинокль.

Внизу в самом деле поднялась суматоха. Теперь и невооруженным глазом было заметно, как суетились вражеские солдаты. Они группками растекались по переулкам, занимая оборону на околицах.

...В одиннадцать ноль-ноль срок ультиматума истек.

По сигналу — красная ракета — безлюдные скалы ожили. Сотни партизан появились на склонах гор и с трех сторон начали спускаться в долину. Молча, без единого выстрела, из-за скал появлялись новые и новые волны атакующих. У гитлеровского командования не выдержали нервы.

— Боши выбросили белый флаг! — закричал Балю, вытягивая руку с биноклем в сторону тополей, вдоль которых двигалась машина.

На окраину городка выскочил штабной «пикап». Высокий офицер в длиннополой шинели шагнул на обочину и замахал над головою белым платком.

Щербак дал знак своим остановиться и залечь.

— Ага, залихорадило! — весело воскликнул он. — Посмотрим, что вы теперь запоете.

Для встречи с парламентером отрядили Денелона, свободно владеющего немецким языком.

— Не трусь, Мишель! — кричал вслед ему Фернан. — На всякий случай я возьму того дылду на мушку!

Было душно. Офицер обливался потом. Во взгляде стеклянных глаз светилось откровенное презрение. Всем своим видом офицер показывал, что эта миссия ему не по душе. Он нервно мял платок, не решаясь отереть им пот с худого, до синевы выбритого лица, и смотрел куда-то в переносицу Денелона.

— Майор Штоль. С кем имею честь?.. Я уполномочен сообщить, что заложники, которых мы взяли в целях собственной безопасности, отпущены на свободу.

— Приятно слышать, — сказал Денелон. — Рассудительность никогда не бывает лишней.

— Мы перебазируемся в Германию, — продолжал после некоторой паузы майор. — И желали бы избежать кровопролития. Немецкое командование требует пропустить колонну на Льеж. Немедленно!

— Требует? Я правильно понял вас, господин майор?

Штоль побагровел.

— Если угодно: предлагает! — процедил он сквозь зубы. — Такая форма вас больше устраивает?

— Она соответствует реальной обстановке, господин майор, — усмехнулся Денелон. — Я доложу своему командованию о вашей просьбе.

Мишель небрежно козырнул и пошел вверх, очень довольный растерянностью фашиста.

Ждать гитлеровцу пришлось долго. Герсон, прибывший на командный пункт во время переговоров, колебался.

Балю был склонен выпустить немцев из западни, чтобы не рисковать жизнью своих бойцов. Да и за судьбу заложников он тоже не ручался, жестокость фашистов известна.

— Черт с ними! — гудел он, потупив глаза. — Пусть катятся на все четыре стороны!

— Франсуа, — переубеждал его Щербак, — мы не имеем права этого делать. Завтра они будут за Рейном, послезавтра их бросят на Вислу. Я — советский офицер, я не могу этого допустить. Там льется кровь моих соотечественников. За всех нас, Франсуа, и за Бельгию тоже... Феликс, почему вы молчите? Вас что — это не тревожит?

Герсон смущенно кашлянул.

— Принимайте решение. Вы командир, вам и приказывать. А я... я что ж, я выполню приказ.

— И все же я атакую врага силами хотя бы роты Довбыша, — сказал Антон. — Мы исполним свой солдатский долг. Пусть все ляжем в этом городке, зато по крайней мере...

— Я с вами, командант! — вскрикнул Фернан. — Приказывайте!

К нему присоединился Денелон:

— Балю просто струсил! Я отказываюсь его понимать!

— Ну-ну, поосторожнее! — Начальник штаба хмуро взглянул в его сторону. — Так, Мишель, можно черт знает до чего договориться. Вы что — думаете, я свою шкуру берегу?

— Зачем же вы в таком случае возражаете командиру, мсье Балю? — тихо спросил Ваня Шульга.

— В самом деле, зачем? — Балю нервно засмеялся. — Кто-то делает политику, а такие вот зеленые ребята, как вы, Жан, или вы, Мишель, могут и умирать. Каждому свое... Ну что ж, приказывайте, командант!

Парламентеры встретились снова.

На этот раз говорил только Денелон. Он сказал, что партизаны в последний раз предлагают сложить оружие и гарантируют жизнь всем солдатам и офицерам. В случае каких-либо репрессий против мирного населения командование полка отдаст приказ на полное уничтожение оккупантов при штурме городка.

Майор Штоль выслушал Денелона молча. Так же молча откозырял и зашагал к машине.

Антон Щербак тем временем отказался от мысли завязывать бой в городке и скрытно перебрасывал партизан на северную окраину, намереваясь атаковать колонну немцев, как только она минует последние дома. В какой-то степени это была уступка Балю. Опасаясь, что с юга может подойти еще какая-либо немецкая часть, он послал Фернана с группой разведчиков перерезать верхнюю дорогу на Комбле-о-Тур.

— Твое задание — во что бы то ни стало задержать врага, если он появится, — сказал Щербак Фернану. — Хотя бы ненадолго.

...Немцы с облегчением смотрели, как партизаны, которые, казалось, уже готовы были броситься в атаку, начали вдруг поспешно отходить назад за скалы, в заросли кустарников.

Хмурый, стриженный под ежика, полковник следил за передвижением партизан в бинокль.

— Похоже, Штоль, что франтиреры отступают. Но почему?

— Попугали — и в кусты, — сказал майор Штоль.

Полковник покачал головой.

— Нет, они что-то-задумали. Распорядитесь заводить моторы! Мы выступаем.

— Сначала я сжег бы это партизанское гнездо, — зло процедил майор.

— Знаете, Штоль, — сказал полковник, не отрываясь от бинокля, — я нисколько не удивлюсь, если рано или поздно вас повесят.

— Рядом с вами, герр оберст, — майор щелкнул каблуками и осклабился, показав желтые прокуренные зубы. — Возможно, вы забыли Компен? Или Этерло? Такие, знаете ли, цветущие французские деревушки, которых раньше не было на карте, а теперь нет и на земле...

— Молчать! — гаркнул полковник. — Я вас