составлять смертельные яды… дьявол дает самым совершенным из секты, то есть тем, которых привязывает к нему самая интимная близость [лаборатория ядов КГБ-ФСБ]. Состав делается так: дьявол указывает день и место, где надо будет добывать материалы и составные части ядов. Это жабы, ужи, ящерицы двух видов, улитки, другие пресмыкающиеся и насекомые, не считая нескольких растений, которые он описывает. Их находят в изобилии, с помощью дьявола, который сопровождает колдунов. Ему показывают то, что собрали. Он благословляет животных и растения. Колдуны сдирают зубами кожу с жаб и других пресмыкающихся… разрезают их на куски, пока те еще не издохли, кладут в горшок вместе с мелкими костями и мозгами умерших людей, вырытых из церковных могил. В эту смесь они наливают зеленоватую воду бесовских жаб и кипятят все до превращения в известь; затем все растирают в порошок и смешивают его с водою пресмыкающихся. Это ядовитая мазь, и каждый колдун берет себе ту часть, на которую имеет право.

Из всех обрядов, любимых дьяволом, больше всего ему нравится видеть, как его поклонники вынимают из церковных гробниц тела христиан [это было любимым занятием ленинцев]; есть их и давать есть другим мелкие кости, носовые хрящи и мозг, приготовленные на воде жаб, благословленных сатаной. Когда колдуны захотят приготовить это ужасное угощение, самое приятное для их владыки, они разыскивают вместе с ним тело младенца, умершего и погребенного без крещения; они отрезают у него руку, которую зажигают, как факел. При помощи его света они видят все вокруг, тогда как их никто не видит. Они проникают ночью в церкви, открывают могилы, извлекают оттуда все, что им нужно, и старательно закрывают их.

Находку они представляют дьяволу, который ее благословляет. Когда кушанье готово, их владыка питается с удовольствием этим приношением и раздает остатки, как очень вкусные, особенно если блюдо было изготовлено из трупов христиан, умерших насильственной смертью от порчи [пожирание людей – было и любимым занятием сталинцев].

Подробности эти стали известны из показаний Марии де Сусайя, умершей в раскаянии, и восемнадцати других ведьм, избежавших сожжения за то, что все разоблачили с самого начала.

Мария де Сусайя была сожжена, хотя она удовлетворила инквизиторов своими показаниями и обнаружила полное раскаяние. Она наставляла почти всех своих сообщниц, и судьи не сочли возможным даровать ей иную милость, кроме избавления от сожжения живьем, которому подверглись пять нераскаявшихся колдунов. Она была задушена и сожжена уже после смерти. В показании о своих преступлениях она сказала, что ее каждую ночь посещал дьявол, который заменял ей мужа в продолжение нескольких лет, и что она видела его даже днем.

Она причинила много зла людям, которых она назвала, заставляя их чарами своего колдовства испытывать сильные страдания и длительные болезни; она портила плоды земли, употребляя отравленный порошок против груш, яблок, орехов, каштанов и других плодов; посредством яйца, в которое она вложила немного того же порошка, она причинила смерть одному человеку, скончавшемуся в страшных коликах; она часто издевалась над священником, который любил охотиться на зайцев: принимала вид зайца и утомляла священника долгим пробегом.

Мигуэль де Гойбуру, король колдунов Сугарамурди, рассказал о том… что часто впадал в плотский грех, любезный дьяволу, с другими колдунами то пассивно, то активно; что он несколько раз осквернял церкви, вытаскивая трупы из могил, чтобы сделать дьяволу приношение из человеческих костей и мозгов. Несколько раз он сходился с дьяволом, чтобы накликать бедствия на поля. В качестве царя колдунов он носил кропильницу из черной кожи с освященной водой, то есть с зеленоватой водой жабы, смешанной с ядовитым порошком. Мигуэль сознался, что он умертвил много детей, причем называл их отцов; он высасывал кровь из их тел, проткнутых булавкой, из зада или детородных частей: хотя он делал это из мести или злобы, случалось иногда, что он руководился при этом лишь одним желанием угодить дьяволу, который очень любил смотреть, как колдуны сосут кровь детей, и побуждал их к этому словами: „Сосите, сосите, это полезно для вас“. Таким образом он погубил своего племянника, сына своей сестры».

Прошу у читателя прощения за длинную цитату и за не имеющие отношения к Гойе вставки в квадратных скобках.

Мне хотелось показать то, что боялся молодой Гойя, что крепко засело в его подсознании и явно и неявно проявилось в его работах.

Особенно трогательна тут попытка ведьмы изнурить священника-охотника погоней за кроликом, в которого ей поэтому пришлось много раз превращаться. И бежать, и петлять, и прыгать… под пулями церкви.

Как могли взрослые ученые дяди-инквизиторы верить во все это? Могли, могли… наверное, сами и подсказали несчастной узнице подобный «сценарий».

А во что верили их коллеги, сталинские дознаватели, когда пытали несчастных совков в сталинских застенках? В передачу Беломор-Канала Китаю и антисоветский туннель под всей Евразией…

В какой бред государственные изуверы и садисты верят и сейчас – в тех многочисленных странах, где им, неважно ради какой идеи, для сохранения какой подлой власти, позволено мучить и убивать людей?

Жидкость черна, горька и тошнотворна.

Очевидно, что на Гойю рассказы «ведьм и колдунов» на процессе в Логроньо произвели сильное впечатление – и послужили ему материалом для пластического (живописного и графического) воплощения его идей. Возможно, он усмотрел в «Козлином луге» подходящую метафору для испанского общества… для мира людей…

…

На небольшой картине из собрания Ласаро Гальдиано «Шабаш ведьм» (или «Большой козел», ил. 70), одной из шести работ, переданных в 1798 году семье Осуна, Гойя изобразил и дьявола в образе козла (в венке и с желто-оранжевыми глазищами), и фанатично преданных ему ведьм (одна из них отдает ему свое дитя), и выкидыши, и зловещих сов, и Луну, и луг… Эту работу можно считать иллюстрацией к показаниям Марии де Сусайя на судилище в Логроньо. Разве что у дьявола нет третьего, светящегося рога на лбу, и когтей… отчего, надо сказать, он только выигрывает.

Удивляет – мягкий стиль изображения. Его относительная гармония.

Гойя изобразил эту дикую сцену – как нечто вполне естественное… будничное… почти импрессионистично. Живопись тут как бы Коро… или Эдуарда Моне…

Стиль картинки явно не соответствует ее содержанию… Не случайно ее выбрали в качестве сюжета для многочисленных китч-товаров производители китча.

«Большой Козел» писался на заказ для семьи Орсуна. Графический цикл Капричос, как мне кажется, Гойя делал для себя. В отчаяньи. Без оглядки на двор, на цензуру, на публику…

И только тогда, когда серия была готова, он решил ее продавать. По