– Ты за меня не думай, Илья, – ласково, но твердо ответил Святогор, – ты на вопрос ответь. Сможет ли Даниил его на подлость уломать или нет?

Илья долго думал и наконец ответил:

– Нет. Еруслан – человек простой, это правда. Но нет в нем хитрости или тщеславия. Вот Михаил Поток – он немножко другой, он хочет величия, подвигов. Даниил его воеводой сделал, и он доволен. Михаил, возможно, и смог бы себя убедить, что это на пользу всем. Еруслан – простой. Подлость есть подлость и не может быть во благо. Нет, он будет честно сражаться.

– Уверен?

– Уверен.

– Смотри, Илья, тебе верю. Сам понимаешь, что будет, если ты ошибся.

– Я не ошибся. Только это все равно ничего не значит, богатыря не одолеть. И не кивай на мой случай, первый блин бывает комом. Сейчас-то все знают, что спиной нельзя на землю падать и что удар может последовать сразу после слова «начали». Ратибору даже его волшебные предметы не помогли, дыхание у него не волшебное, а богатырь не устает.

– А вот и поглядим, – сверкнул глазами Святогор.

– Самому интересно сразиться против богатыря, – улыбнулся Мстислав Илье, – спасибо за совет. Скоро все увидим.

Белобрысый малец из соседней деревни влез на самую высокую ветку дерева, чтобы лучше видеть поле турнира. Ветка угрожающе шаталась, но пока держала.

– Чего там?

Стайка его менее удачливых товарищей, оставшихся внизу, тщетно пыталась выглянуть из-за плеч толпы.

– Сейчас царь будет биться, – сообщил друзьям белобрысый, – против богатыря.

– Самозваный царь, – поправил его рябой мужик в меховой шапке.

– Самозваный или нет, это будет после турнира известно, – в свою очередь поправил его сосед.

– Да уже все видно, – отмахнулся рябой, – двое осталось против семи, а сейчас еще и царя богатырь побьет.

– Красавчик-то какой… – томно вздохнула румяная баба в цветастом платке.

– Он, говорят, на черниговской княгине уже женат, – вздохнула ее соседка.

– Не было еще свадьбы – значит, еще не женат, – не сдалась румяная.

– Ты чего, Фекла, замуж за царя, что ли, собралась? – рассмеялся старик сзади.

– А я чего, я готова, – тут же ответила бойкая Фекла, – детишек ему бы нарожала.

– Держи карман шире, – зашипела некрасивая соседка, – он на таких, как мы, и не взглянет.

– Успокойтесь, бабы, он уже помолвлен; вы еще подеритесь, царя чужого деля.

– Самозваного царя, – снова поправил рябой.

– Да тихо ты… началось.

– А чего это у него копье, нельзя же острое?

– Так у копья острие отрублено, только древко осталось.

– А богатырь без оружия вовсе.

– Чего ему оружие, он кулаком бьет сильней, чем я кузнечным молотом.

По первым рядам прокатился вздох удивления.

– Чего там? – тут же заголосили сзади.

– Ловко же царь этот с палкой управляется.

– Самозваный царь, – упрямо поправил рябой, но на него тут же зашикали со всех сторон.

– Слышь, Ерема, ну чего там?

Детишки в задних рядах пытались выглянуть из-за спин, кто-то пытался пролезть между ног, но толпа была очень плотной. Ерема не отрываясь смотрел за турнирным полем.

– Ничего себе он машет!

– Обалдеть вообще, богатыря гоняет!

– Разве цари так могут, – буркнул рябой недовольно, – последний царь только есть умел много.

– А этот может, – восхищенно произнесла Фекла, глядя на поле влюбленными глазами, – сразу видно, такой многое может.

– Глазам не верю: богатыря бьют…

– Илью же побили в первый день.

– Ничего его не побили, дернули за ногу, когда он еще не был готов.

– Подсек, – раздалось сразу множество голосов в толпе, и тут же снова: – Упал!

Все шумели, ничего нельзя было разобрать.

– Упал богатырь, – белобрысый Ерема свесился с ветки, стремясь поделиться новостью с товарищами, – царь его подсек под ноги, а он упал.

– Микула победителя объявляет.

– Да, красавчик победил, – радостно кричала Фекла, – я за него была!

– А чего он сам на колено припал и не встает?

– Так богатырь, когда падал, его задел немного.

– Это «немного» у богатырей может и быка убить.

– Да нет: ему, похоже, ногу сломали.

– Не может встать.

– Улыбается зато – значит, не так сильно и болит.

– Святогор его уносит. И правда ходить не может.

– Я же говорю, ногу сломали ему.

– Крови-то нет. Может, просто ушибли сильно.

– Это что, он теперь больше не будет сражаться? – забеспокоилась Фекла.

– Со сломанной ногой? Не думаю.

– Ай как жалко.

– Святогор один, что ли, остался?

– Против семерых. Все, это конец.

– Против шестерых, этот богатырь-то выбыл.

– Все равно конец, – довольно произнес рябой, – конец этому самозваному царю, шестерых-то Святогор уж никак не осилит.

– А еще будет сегодня что-то?

– Нет, похоже, слишком долго бегал от воеводы тот невидимый.

– Да, Микула махнул рукой, на сегодня все.

– Завтра есть смысл идти, кто как думает?

– Я не пойду, – вздохнула Фекла, – красавчика ранили, а Святогор старый, не интересный.

– Михаил Поток еще остался, тоже очень ничего.

– Ну я не знаю, – задумчиво произнесла Фекла, – Михаил из другой команды.

– Тебя что волнует: кто красавчик или все же какая команда?

– А и правда, – рассмеялась Фекла, – приду завтра за Михаила переживать.

– Вот бабы, – сплюнул на землю старик, – тут судьба всей земли Русской решается…

– А мы чего, – всполошились тетки, – бабы, что ли, виноваты, что эти что-то поделить не могут? Тем более что конец уже: этот один, а тех – шесть.

– Этот один – Святогор.

– Большой дуб громко падает, когда его подрубят.

– Да нет, шестерых не одолеть. Княгиня наша победила.

– Завтра посмотрим, кто победил.

Из двора слева раздался истошный женский вопль, тут же заглушенный гоготом степных воинов. Столица Шамаханского царства, славный некогда город Шахрияд пылал, подожженный сразу с нескольких сторон. Степняки врывались в дома, убивая жителей и занимаясь грабежами и насилием.