Шрифт:
Интервал:
Закладка:
02.20. Теперь импульсы пошли с правого борта. Неожиданно из ночной темноты справа выскочил «сандерлэнд».
– Самолёт с правого борта, высота 40 метров, огонь! – выкрикнул я.
Последовали короткие очереди из наших спаренных 20-миллиметровых пушек. Пилот, однако, умело повёл машину прямо над нами вне пределов досягаемости нашего огня и сбросил четыре бомбы. Одновременно нас атаковал по пеленгу 90 с правого борта «либерейтор», ведя огонь из всех стволов. Через мгновение у середины лодки прогремели четыре взрыва. Они подняли «У-415» из воды и повалили наших моряков на палубные плиты. Затем лодка снова опустилась в воду, и на неё обрушились тонны поднятой взрывами воды, прорвавшейся в рубочный люк. На этом всё закончилось. Оба дизеля вышли из строя. Заклинило правый горизонтальный руль. «У-415» пошла по дуге, постепенно теряя скорость. Над нами с правого борта висела осветительная ракета, предательски высвечивая погибавшую лодку. Она беспомощно качалась на волнах. Из её разорванной цистерны вытекало горючее. «У-415» превратилась в неподвижную цель, которую можно было без труда уничтожить.
В замешательстве я взглянул через рубочный люк в тёмное пространство корпуса. Казалось, что всякая жизнь там остановилась. Меня охватила тревога. Лодка могла потонуть в любой момент, поэтому я скомандовал:
– Все на палубу! Приготовить спасательные шлюпки и круги!
В ответ не прозвучало ни звука. Должно быть, обитатели прочного корпуса были оглушены взрывами. Прошли бесконечно долгие секунды. В отдалении жужжали самолёты, готовившиеся к новой атаке. Она должна была стать роковой. Неожиданно по трапу стали подниматься подводники, очнувшиеся от шока. Они рвались к свежему воздуху, швыряя на мостик резиновые спасательные пояса. Мы начали готовить спасательные шлюпки. Тем временем зенитчики наводили стволы пушек на невидимые самолёты, кружившие над беспомощной добычей. Скоротечность атаки и серьёзные повреждения не позволили нам послать сигнал бедствия. «Это, – подумал я мрачно, – судьба многих моих погибших друзей – безмолвная и негласная смерть».
«У-415» ожидала последнего удара. Поскольку лодка вроде бы не собиралась тонуть, я приказал подводникам, чтобы они укрылись за рубкой и прекратили спуск шлюпок. Я был полон решимости оставаться на борту до тех пор, пока лодка держится на плаву, и отстреливаться до тех пор, пока остаются боеприпасы и артиллеристы способны вести огонь из зениток. Оказалось, однако, что нам не суждено было погибнуть без оповещения. Радисту удалось наладить радиопередатчик и послать в штаб радиограмму о катастрофе.
02.28. Усилившийся рёв авиамоторов возвестил о новой атаке. Ещё один «сандерлэнд» зашёл с правого борта, ведя яростный огонь. Проносясь над нашим мостиком, он сбросил кассету бомб из четырёх боезарядов. Оглушительные взрывы отбросили лодку в сторону. Слева нас атаковал на бреющем полёте «либерейтор». Наши расчёты на спаренных 20-миллиметровых зенитных установках сразу же открыли огонь по кабине, быстро опустошив магазины. Чёрный монстр пронёсся над мостиком, сбросил четыре боезаряда, затем умчался, дыхнув отработанными газами в наши лица. Когда подлодку отбросило влево и четыре водяных столба поднялись высоко в небо рядом со срединными цистернами по правому борту, зенитчик из 38-миллиметровой автоматической пушки всадил серию боевых зарядов в фюзеляж бомбардировщика. Самолёт, объятый пламенем, рухнул в море. Рёв двигателей «сандерлэнда» замер вдали.
Затем всё смолкло. Рядом с лодкой всё ещё светилось на поверхности небольшое пламя. «У-415» погибала, но всё ещё держалась на плаву. «Флай» и «буг» вышли из строя, мы остались без средств предупреждения. Мостик был продырявлен снарядами. Разрывом снаряда убило зенитчика. Многие были ранены. От боли стонал старпом, спину которого сильно иссекли осколки. После боя я почувствовал жар. Полагая, что с меня стекает пот, провёл по воспалённым глазам тыльной стороной ладони. Когда она окрасилась в красный цвет, я понял, что по лицу струится кровь. Белая фуражка была продырявлена крохотными осколками, как сито, некоторые из них поранили мне голову.
Затем я услышал снизу голос главмеха:
– Лодка набирает воду через камбуз и носовые клапаны. Сильная течь в радиорубке. Постараюсь устранить, если вы сумеете отогнать самолёты.
– Ты сможешь заставить её погружаться? – спросил я.
– Ничего не обещаю. У нас нет электроэнергии. Но сделаю всё, что возможно.
Я спустился на скользкую палубу. Она раскололась в нескольких местах под действием снарядов, которые ударились в доски, прежде чем отскочить в воду и разорваться. Один из бомбовых контейнеров попал в центральную цистерну с правого борта и оставил на нём глубокую вмятину. Хуже было то, что кормовые цистерны балласта с правого борта разорвало. Горючее вытекало из них мощной струёй, быстро растекаясь по поверхности моря.
С каждой минутой опасность нового налёта нарастала. Подлодка слабо качалась на океанских волнах, парализованная и почти мёртвая. Следующие 20 или 30 минут должны были привести к финалу. С биением сердца мы ожидали либо новой атаки, либо смерти в глубинах моря.
Неожиданно прозвучал хриплый голос главмеха:
– Лодка готова к погружению на ограниченную глубину, не больше чем на 20 метров. Только один мотор способен дать 80 оборотов.
– Ты сможешь удержать её на этой глубине или лодка пойдёт на дно?
– Не знаю, но могу попробовать.
Я решил рискнуть. Находившиеся наверху подводники быстро спустились через круглый люк в свой стальной гроб. Я увидел, как палуба постепенно уходила под воду, и захлопнул крышку люка. Через несколько секунд вода поглотила «У-415».
Внутри корпус выглядел так, как будто по нему пронёсся ураган. В мерцании аварийного освещения прошёл по палубе, усеянной патрубками, трубопроводами, проводами, битым стеклом, вентилями, койками и столами. Вода хлестала через пробоины в радиорубке, клапаны в носовой части и камбузе. Оба баллера руля были погнуты, причём с правого борта настолько сильно, что руль не мог проворачиваться. Передний комплект аккумуляторных батарей треснул, и отсек заполнил электролит. Радиорубка была разгромлена, гирокомпас разбит. Глубиномер выведен из строя, электрические и дизельные компрессоры разрушены, сломаны оба перископа, дизель правого борта сорван с основания, а главная помпа на центрифуге разбита. Поскольку механическое управление вертикальными и горизонтальными рулями заклинило, я приказал управлять ими вручную.
Плавное бесшумное движение. Слышно лишь лёгкое жужжание одного электромотора и приглушённый лязг инструментов. Медленно освобождаются от страшного напряжения душа и тело. Несколько часов мы двигались вперёд, я управлял лодкой, а главмех наблюдал за ремонтными работами. Мы двигались почти вслепую, полагаясь только на неточный магнитный компас, постоянно готовые к тому, что лодка упадёт на дно.
10.27. Внезапно на глубине 27 метров лодка испытала мощный толчок. За ним последовали ещё два. Мы наскочили на рифы у побережья Бретани. Ситуация складывалась критически, поскольку я не мог сориентироваться по перископу.