Что ж, если доктор Роджет предлагает мне пощупать ее бюст, я так и сделаю. Я не настолько застенчива, чтобы отказываться. И потом, это нужно для науки. Я тянусь через стол и хватаю докторшу за грудь. Сначала легонько, потом сильнее.

— Люси, иди, потрогай! — предлагаю я подруге.

Однако та наконец-то бледнеет и не двигайся с места, словно приклеившись к стулу.

— Хотела бы отметить, — говорю я тоном главного врача, совершающего обход больных, — что даже на внешне безупречной груди могут остаться заметные шрамы. — Я молодец. Просто умница. Ночи, проведенные за изучением статей на сайте WebMD.com, не пропали даром. — Вначале может показаться, что на ощупь бюст ничем не отличается от натурального. Однако даже ребенок почувствует разницу. Особенно ребенок!

— Я не собираюсь больше заводить детей. — Люси наконец обретает дар речи.

— Любящий муж, с которым вы прожили двадцать лет, тоже ее заметит. И ему это не понравится. Даже эгоистичный любовник почует неладное — и выразит недовольство.

— Если только он не ловит кайф от того, что ты появляешься вместе с ним в ресторане «Спаго» в Беверли-Хиллз, облаченная в платье от Версаче с глубоким декольте, — заявляет Люси. И я не совсем понимаю, что она хочет этим сказать.

— Не знаю, что вы там почувствовали! — восклицает доктор Роджет, теперь уже сама энергично ощупывающая собственную грудь, словно надеясь отыскать в ней пропавшую сережку. — На мой взгляд, она великолепна. Не понимаю, из-за чего весь этот сыр-бор.

— Просто вы слишком долго этим занимаетесь и уже забыли, что такое натуральная грудь. Вот, пощупайте мою!

— Нет, спасибо. Я осматриваю только тех, кто записался на консультацию. — Доктор Роджет быстро натягивает одежду. — Если у вас возникнут еще какие-то вопросы, — говорит она Люси, направляясь к двери, — не стесняйтесь, заходите. Но только без подруги.

— У меня проблема со свекровью, — жалуется Люси, как только мы усаживаемся за покрытый трещинами красный пластиковый стол в дешевой закусочной «Делл». Мои ноги тут же прилипают к грязному, покрытому черно-зеленым линолеумом полу, и я бросаю меню на стоящий рядом видавший виды музыкальный автомат. Самая современная мелодия, которую он играет, — песня Нэнси Синатры «Эти ботинки созданы для прогулок», до сих пор пользующаяся популярностью в Пайн-Хиллз.

Я смотрю на жидкий кофе и опускаю в кружку сразу две порции заменителя сахара «Иквэл», надеясь с его помощью хоть как-то улучшить вкус напитка. Прежде чем перейти к обсуждению проблемы со свекровью, мне нужно задать подруге один вопрос.

— Почему мы опять пришли в «Делл»?

— Потому что я проголодалась, — отвечает Люси, которая, насколько я могу судить, в последнее время только и делает, что ест.

Она подзывает официантку и заказывает пирог с голубикой, очевидно, больше всего соответствующий ее настроению.

— Только принесите нормальный кусок, а не крохотный, как обычно. — Люси поднимается и подходит к прилавку, где на укрытом пленкой пластиковом подносе лежит нарезанная ломтями выпечка. — И еще несколько упаковок «Спленды». — Она возвращается к столу и садится на место.

— Не понимаю, — замечаю я, осторожно отхлебывая кофе. Излишняя предосторожность — в этом заведении напитки никогда не бывают горячими. — Ну зачем тебе «Спленда», если в пироге по меньшей мере пять тысяч калорий?

— Чтобы не усугублять ситуацию, — небрежно отвечает Люси. Ее внимание поглощено лакомством, лежащим на тарелке, которую официантка с грохотом поставила перед ней на стол. Подаваемые в «Делл» кондитерские изделия обязательно имеют в своем составе консервированные фрукты и кукурузный крахмал, поэтому одинаково тяжело ложатся на стол — ив желудок.

Люси с удовольствием засовывает в рот кусок, но проглатывает его с трудом: непросто справиться с едой, приготовленной в этом заведении. Данная закусочная существует с 1952 года; не удивлюсь, если окажется, что и пирог испечен тогда же.

— Между прочим, лучше бы тебе бросить этот «Иквэл», — заявляет она, наконец проглотив первый кусок, и тут же принимается за второй. — Переходи на «Спленду». Абсолютно натуральный продукт. Чистая сахароза.

Интересно, где это она видела поля, на которых произрастает сахароза? В Кеннебункпорте?

— А как же твоя многолетняя диета? — спрашиваю я. — Или Аткинс зашел так далеко, что разрешил заменить голубику пирогом с этой ягодой? В последнее время ты лопаешь все, что попадается тебе на глаза, и все равно остаешься худой, как «Желтые страницы» Пайн-Хиллз.

— Это «Диета отчаяния». Можно есть все подряд, а лишние фунты так и стекают с тела.

— Ну, разве только у тебя. — Я ставлю кружку с кофе на стол. — Ты великолепна даже в Отчаянии. Большинство людей, заедающих стресс, уже на следующее утро понимают, что, если не остановиться, очень скоро придется лечиться от ожирения. Ты же спокойно продолжаешь покупать платья четвертого размера на показах Армани.

— Второго. Но, если честно, теперь мне на это наплевать. На все наплевать. — Люси театрально вздыхает и откладывает в сторону десертную вилочку. — По крайней мере именно так я себя сегодня чувствую. Надоели все эти скачки взад-вперед. Только начну мечтать, как прекрасно буду жить без Дэна, и уже на следующий день с трудом отрываю голову от подушки, не понимая, как могла одним ударом разрушить все, что так много для меня значило.

— Пока еще не разрушила, — успокаиваю я ее. — Но здорово испортила, что верно, то верно.

— Нет, разрушила, — не сдается Люси. — Я же тебе говорила про мою свекровь.

Ах да, свекровь. Люси не только счастливая обладательница гена, отвечающего за снижение веса в моменты душевного кризиса (надеюсь, специалисты Национального института генетики вскоре научатся его клонировать). Ей каким-то образом удалось заполучить единственную по эту сторону от Марса свекровь, которая искренне считает, что ее драгоценное дитятко нашло себе достойную пару. Они с Люси действительно любят друг друга. Зельда, маленькая и кругленькая, стягивающая седые волосы в пучок на затылке, в шестидесятые была одной из лидеров движения за равноправие женщин. Сегодня она преподает тендерную социологию в колледже Смита. Ее книга «Положение женщины в «корзиночных» культурах 1952–1974 гг.» стала обязательной для чтения по этому предмету. Они с Люси дважды в год посещают Метрополитен-музей — причем для того, чтобы посмотреть картины, а не купить сувениры. Зельда гордится тем, что ее невестка продюсер, и с восторгом поддержала ее решение заказать новогоднее угощение в «Дин и Делюка». Мне в этом отношении не повезло. Стоило матери Жака увидеть, что я купила свежезамороженный горошек, а не стручковый, который должна была собственноручно лущить, и она стала относиться ко мне как к Лукреции Борджиа, задумавшей отравить ее семейство.

— Люси, ну какие у тебя могут быть проблемы с Зельдой? — спрашиваю я. — У нее же практически нет недостатков.