— Да, мой тлатоани. — Таштетль приложил левую руку к сердцу. — Но это еще не все. Оказывается, у нее есть брат. — Жрец усмехнулся. — И он еще жив.

— Ты, наверное, хотел сказать «пока еще жив», не так ли, мой верный Таштетль?

Жрец сложил на груди руки:

— Я скоро найду его, о великий. И принесу тебе его сердце в золоченом сосуде.

— Тогда ты поистине будешь достоин награды, жрец! — Тисок оглянулся и на всякий случай понизил голос: — Кто еще знает об этом?

— Думаю, старый вельможа Тлакаелель. Не может не знать.

— И я так думаю, — согласно кивнул Тисок. — А еще думаю, что этот старый койот слишком долго задержался на этом свете. Надо помочь ему перейти на ту сторону неба, боги давно уже заждались его, а, Таштетль?

— Поистине так, повелитель.

От дальнего берега Тескоко уже возвращались посланные на разведку воины. Военачальник Тисок — молодой, красивый и сильный — встретил их стоя, как и подобает будущему правителю. Стоящий чуть в стороне Таштетль представил себе Тисока в бирюзовом плаще тлатоани, с зеленым венцом из волшебных перьев кецаля. А рядом с молодым военачальником представил себя. Ведь если Тисок станет правителем Мехико, кто тогда займет пост верховного жреца Уицилапочтли? А старого дурака Асотля, проворонившего почетных пленников, самого давно пора принести в жертву.

Улыбаясь, стоял Таштетль около кривоватой сосны, любуясь высоким лазурным небом, красной скалою в окружении магнолий, Тисоком и собственным великолепным будущим.

Убежим! Убежим скорее!

Доберемся до той долины,

Где пасутся дожди в кипрее.

Не на небо уйдем. На землю.

И услышим опять цикаду,

И увидим, как вьются травы

И плывут облака к закату…

Федерико Гарсиа Лорка, «Когда пройдет пять лет»

«…явно преувеличивают, когда говорят, что побег на этот раз был физически невозможен; но он, несомненно, наталкивался на серьезные трудности».

Лев Троцкий, «Сталин», том 1

Над Мойотланом — «комариным» районом Мехико — тяжело нависала полная оранжевая луна, заливая улицы, дома и храмы мерцающим медным светом. Ветер дул с западных гор, принося прохладу, шевелил корявые лапы деревьев, гнал по каналам мелкие оранжево-черные волны. Ничто не нарушало ночной тишины, кроме плеска волн, отдаленных песен жрецов с теокалли да переклички стражи.

Пятеро воинов, с маленькими круглыми щитами, украшенными разноцветными перьями попугая, прохаживались вдоль главной улицы Мойотлана, тянувшейся дальше по дамбе за черту города, к крепости Акачинанко. Воины, вооруженные копьями и палицами, внимательно вглядывались в городскую окраину — райончик-то был тот еще! Третьего дня, к примеру, у оставленной в храме умершей женщины отрезали и украли большой палец с левой руки — гарантия счастья и удачи для воров, коими кишмя кишел не только главный рынок-тиангис, но и почти все окраины, тем более — Мойотлан. Проходя мимо небольшого квадратного здания, стражники крепче сжали в руках оружие — именно из этого храма унесли палец и явно уж не для того, чтоб просто так им любоваться — видно, готовили крупное дело: налет на какой-нибудь купеческий склад или на богатый дом.

— Посматривайте внимательней, ребята, — остановившись на небольшой круглой площади напротив храма, напутствовал стражников старший. — Да в переулки без нужды не суйтесь, особенно по одному.

Молча кивнув, разделившиеся на пары воины направились вдоль главной улицы, останавливаясь почти на каждом углу, но никуда не сворачивая — помнили наказ старшего, на рожон не лезли, да и, честно говоря, нужды особой не было останавливаться — тихо все было, спокойно. Только вот, как только разошлись стражники, промелькнули в боковом переулочке темные, закутанные в плащи, тени. Конечно же, их и не заметили ушедшие воины, зато хорошо видел старший. Но, странное дело, никак не отреагировал: ни соратникам не крикнул, ни палицу от пояса не отцепил. Наоборот, копье к глиняному заборчику прислонив, небрежно так к дереву привалился да спокойно сказал в темноту:

— Можете идти, друзья. Только быстрее.

Ночные тени словно того и ждали. В миг объявились у дерева, по одному перебежали улицу.

— Спасибо тебе, Куамок, — обернувшись, поблагодарил стражника последний из убегающих. — Храни тебя Христос за все дела твои. Может, пойдешь сегодня с нами?

— И вас пусть охраняет Господь, — перекрестился в темноту Куамок. — Увы, сегодня не смогу быть с вами — со мной молодые йааки. Свет учения Христова еще не дошел до их бедных сердец. Идите же быстрее, друзья, пока не вернулись мои йааки. На обратном пути будьте осторожней — говорят, сам нечестивый воевода Тисок сегодня проверяет посты. Может, конечно, и врут — но вы все равно опасайтесь, уходите через Астауалько. Хоть и дальше, да зато и там сегодня наши дежурят, Иштиак, наверное. Вы его знаете.

— Иштиак — добрый христианин, — согласились из темноты. — Еще раз спасибо тебе, Куамок, и да пребудет с тобой благодать Христова.

Зашуршали под ногами уходящего сорванные ветром листья.

Едва христиане ушли, как слева и справа от площади послышались чьи-то приглушенные голоса — это возвращались молодые воины — йааки.

— Ну, как? — выйдя из темноты, спросил у них Куамок. Свет луны осветил его лицо — некрасивое и страшноватое на вид. Через все лицо, от левого уха до нижней губы, тянулся рваный уродливый шрам — след тлашкаланского макуавитля.

— Все в порядке, досточтимый Куамок, — все, как один, доложили йааки… Нет, впрочем, не все, как один, — самый молодой, пятнадцатилетний Кашатль конфузливо переминался с ноги на ногу.

— Что-то не так, мой мальчик? — Куамок внимательно вгляделся в карие глаза воина.

— Кажется, там… — отвечавший кивнул в сторону дамбы, — …лодка покачивается на волнах.

— И что? Мало ли, чья там лодка.

— Нет, досточтимый. — Кашатль покачал головой. — Как-то не так покачивается она, словно бы и не по ветру, словно прячется там за ней кто-то в воде. И… — Он замялся. — И там, я заметил, из воды палочка торчит, тростинка… Думаю, через нее вполне возможно дышать.

— Да не слушай ты его, Куамок! — со смехом махнул рукой напарник Кашатля. — Показалось ему все, а насчет тростника — так что там, в полутьме, увидишь?

— Нет, не показалось! — заспорил Кашатль и совсем по-детски обиженно поджал губы. — Не показалось, а точно было!

— Чего ж ты не проверил?

— Так ведь досточтимый Куамок запретил с улицы уходить!

Йааки посмотрели на старшего.

— Что ж, — немного подумав, кивнул тот. — Вы дежурьте дальше — пройдитесь к центру, а мы… а мы с Кашатлем проверим, что там за лодка да что там за тростник.