В 1978 году и без того немногочисленные киргизы оказались по разные стороны границ. Незадолго до вторжения СССР в Афганистан они искали убежища в Пакистане. Но когда выяснилось, что местный климат и условия жизни абсолютно неприемлемы для кочевников, племя разделилось на две части.

Об этом я подробнее рассказывал в первой главе этой книги. Большая часть киргизов воспользовалась приглашением турецкого правительства и в 1982 г. поселилась в Восточной Анатолии, где обитает и теперь. Это историческое событие принято называть Последним исходом. Однако не все согласились снова обживаться в незнакомом месте. Часть людей во главе с Абдул Рашид Ханом вернулись на уже давно ставшие родными высокогорные пастбища Малого Памира. Они продолжали вести кочевой образ жизни, как и их далекие предки. Таков был их выбор. Но возвращение в Афганистан привело к тому, что киргизским кочевникам пришлось разделить все горести и беды, постигшие эту страну.

В последние годы советской оккупации Абдул Рашид Хан был вынужден вести сложную политическую игру. С одной стороны, ему приходилось сотрудничать с военными (СССР разместил на Южном Памире отряд численностью примерно в тысячу человек), а с другой – тайно помогать моджахедам, поставляя им продовольствие и поддерживая другими разнообразными способами.

Так с помощью дипломатических уловок и хитростей ему удалось уберечь свой народ от жестоких расправ, за которые так ненавидели советских солдат жители Афганистана. Киргизы оказались даже в выигрыше: Россия помогала им в торговых и хозяйственных вопросах. Но когда оккупация закончилась и Афганистан оказался ввергнутым в пучину гражданской войны, которую вели между собой изгнавшие внешнего врага полевые командиры, положение племени значительно ухудшилось. О нем все забыли, власти не интересовались его существованием, и оно осталось один на один со своими проблемами в глухом, отрезанном от внешнего мира горном районе.

Когда в середине 1990-х к власти пришли талибы и распространили свое влияние более чем на 90 % территории страны, кочевники Памира оказались практически в полной изоляции. Правда, кое-какие связи поддерживались с отдельными областями Бадахшана. Но с каждым годом народ нищал и росло чувство безысходности. Оно стало особенно острым, когда некоторые командиры моджахедов начали поставлять в Вахан опиум, чтобы таким образом получить средства для ведения войны против талибов. Зимой 2001 г. военная операция США, последовавшая за событиями 11 сентября, привела к изгнанию талибана с политической арены Афганистана. Но к тому времени киргизское племя Вахана находилось в плачевном состоянии –

не было ни единой семьи, где люди бы не страдали от наркотической зависимости, постоянного недоедания, страшной бедности и полного отсутствия квалифицированной медицинской помощи.

К тому времени Абдул Рашид Хан понял, что ему остается только пойти с протянутой рукой, умоляя официальных лиц о помощи.

Я впервые встретился с ним во время волнений в Бахараке осенью 2005 года. Тогда вождь киргизов возвращался из второго из трех путешествий в Кабул. Эти непростые, длительные, дорогостоящие и, как выяснилось, бесполезные поездки были предприняты, чтобы добиться от чиновников правительства Карзая социальной поддержки: строительства школ и дорог, предоставления медицинской и ветеринарной помощи, установления надзора полиции и почтового сообщения. Так государство продемонстрировало бы, что киргизы являются афганскими гражданами. Но каждый раз повторялась одна и та же история: Абдул Рашид Хана в столице кормили обещаниями, но никто и не думал их выполнять. Летом 2007 года тем же путем из Таджикистана, по которому проехал сейчас наш «КамАЗ», прибыл старый серый микроавтобус. Он проковылял по танковой колее, пересек часть поросшей травой равнины и, так и не добравшись до Бозаи-Гумбаза, застрял среди скал. Водитель покинул свое транспортное средство и добирался до дома пешком. Как выяснилось, эта машина была послана центральными властями, чтобы киргизы использовали ее в качестве кареты «скорой помощи». Но к ней не прилагалось ни медикаментов, ни запаса топлива. Не было во всей округе ни врача, ни младшего медперсонала. Тот микроавтобус и по сей день стоит и ржавеет где-то на Памире – грустное напоминание о том, что проблемы местных жителей абсолютно никого не волнуют.

Летом следующего, 2008 года, когда мне пришлось прервать поездку в Вахан, чтобы выпить чаю с президентом Пакистана, киргизы находились на грани отчаяния. В эти времена им помогала пережить суровые зимы лишь поддержка единственного их внешнего союзника – Вохид Хана. Пикапы сил безопасности привозили им мешки с мукой, рисом, солью, чаем. Все эти продукты доставлялись летом, а осенью снегопады полностью заносили дороги. Даже при наличии некоторых запасов обитатели Памира жили в холодное время практически впроголодь. Их организм ослабевал, иммунитет снижался, и любая болезнь могла стать смертельной. Зима 2008/09 года оказалась особенно длинной, и смертность среди киргизов достигла беспрецедентного уровня. К весне погибло 22 человека, из них четырнадцать – женщины, которые умерли во время беременности или при родах. Это чудовищный процент для сообщества, насчитывающего 900 человек взрослого населения. Наверное, по детской и женской смертности восточный Вахан занимал на тот момент первое место в мире. Но еще печальнее, что таким образом нарушилось соотношение мужчин и женщин. При условии, что умирали также и дети, демографический баланс не сможет восстановиться ранее, чем через десять лет.

Через два месяца после отступления холодов, когда люди еще не отошли от зимних потрясений, над лугами Бозаи-Гумбаза появился вертолет вооруженных сил Афганистана. На нем прилетел политик по имени Абдулла Абдулла. Он два часа пожимал всем руки и просил голосовать за него на предстоящих президентских выборах. Но даже при условии, что были предприняты шаги, чтобы привлечь киргизов к участию в голосовании, в день выборов, 20 августа 2009 года, на Малый Памир не доставили ни одной мобильной урны. Неизвестно, отчего так произошло: стало ли это результатом заговора незаинтересованных в их голосах политических деятелей или вследствие чиновничьей некомпетентности и халатности. Но о маленьком кочевом народе просто забыли. Так или иначе, уже второй раз подряд людям Абдул Рашид Хана не предоставили права на волеизъявление. (Ранее, в октябре 2004 года, бюллетени для голосования все же прибыли в горный район, но на обратном пути перевозивший их вертолет разбился и все документы были потеряны.)

Ситуация с последними выборами стала последней каплей, переполнившей чашу терпения вождей киргизов. Правительство Афганистана было до такой степени равнодушно к судьбе маленького племени, что не потрудилось даже собрать их голоса по окончании избирательной кампании.

Нанесенное народу оскорбление заставляло серьезно задуматься об ожидающем его невеселом будущем. Абдул Рашид Хан созвал совет старейшин и поставил перед аксакалами несколько непростых вопросов. Может, стоит ближайшей весной всем вместе сняться с насиженного места, сложить юрты, забрать стада и отправиться в Последний исход? Если афганские власти не желают позаботиться о киргизах, вдруг к ним более тепло отнесутся в другой стране – в Китае, Таджикистане или Киргизстане? Покидать родину нелегко, но к тому моменту людям уже практически нечего было терять и не за что держаться.