– Словно одно качество в нем переходит в другое, – пробормотал Кот.

– Это ты о чем? – не понял Шевцов.

– Так, предположение, – сказал сталкер. Он оживился, ощутив, как заработала голова. Это и телу возвращало потерянный тонус. – Есть такая теория: вроде как все в человеке сбалансировано. Вроде закона сохранения энергии. Если где-то прибавится, то в другом непременно убавится, и наоборот. Скажем, если я – хороший сталкер, стало быть, ученым мне никогда не стать уже. И наоборот – настоящий ученый никогда не станет сталкером. Потому что то, что делает его ученым, мешает раскрыться сталкерской «чуйке».

– Научный скепсис мешает, – усмехнулся Шевцов.

– Вот-вот, – не стал спорить Кот. – Любое качество в себе всегда развиваешь за счет другого. И Аким такой же. Его пророческий дар куда-то уходит, и это я тоже заметил. Но он не может уйти бесследно. И если он перерастает в качества сталкера… Что ж, для нас это только в плюс.

Еще он подумал, что Аким взрослеет необычайно быстро. От этого стало немного не по себе. Говорят, проснувшиеся после летаргического сна быстро стареют – будто нагоняют «проспанные» годы. Не хотелось верить, что Аким сгорит так же быстро. Впрочем, и сон его имел совсем другую природу.

– Эй, Аким! – позвал Кот. – Что-то ты чересчур разогнался. Это не дело: так «чуйка» притупляется. Так что стоп машина. Привал.

Они расположились, чуть не дойдя до обочины дороги, ведущей к Бердскому шоссе. К самому шоссе приближаться вообще не стоило – оно шло аккурат вдоль берега Моря. А от Моря, как известно, чем дальше – тем лучше. Сейчас же стоило передохнуть, закинуть что-нибудь в брюхо и собраться с мыслями. Пока Шевцов извлекал из рюкзака остатки припасов, сталкер украдкой достал из накладного кармана куртки дневник. Привалился к булыжнику и принялся листать. Что-то навязчивое, почти порочное манило его к этим записям, как какого-нибудь малолетку тянет подглядеть за взрослыми через замочную скважину.

«Мы до сих пор не знаем, чем на самом деле являлось Посещение, мы не знаем, что такое Зона, и, как это ни печально, возможно, не узнаем никогда. Но, быть может, для нас важен даже не факт Посещения и не ответы на многочисленные загадки Зоны.

Важнее само взаимодействие человека и Зоны. Безумное стремление человека в ее смертоносные глубины – вот настоящая тайна. Что заставляет нас бесконечно протягивать руки к огню, обжигаться – и снова протягивать к нему обожженные пальцы? Неужели есть в человеке такая могучая сила? Если так, то, может, главная загадка, над которой стоит поломать голову, – это не сама Зона, а человек в ней?..»

Чисто машинально отлистал несколько страниц назад. Стало интересно: действительно ли существуют те фрагменты, что он прочел, находясь в состоянии «кино»? Все прочитанное было на месте. На то оно и «кино», чтобы густо замесить бред и самую подлинную реальность.

Сталкер захлопнул дневник. Посидел, жуя подсохшую галету и запивая теплой водой из пластиковой фляги.

Человек в Зоне. Да уж, не поспоришь – здесь в тебе раскрываются такие стороны, что до этого даже представить себе не мог. Хочется только надеяться, что научники не сделают из сталкеров подопытных кроликов. А то все туда идет, по ходу дела.

– Так, хватит прохлаждаться! – нарочито сурово заявил Кот. – Сложный переход остался. Глеб, самое время проверить оружие.

Шевцов вопросительно поглядел на сталкера. К этому времени Академгородок остался за спиной. Они умудрились пересечь его окраину и проделать это без потерь, что само по себе было удачей. Но обольщаться не стоило. Путь до Бердска неблизкий, и особенно беспокоила главная преграда – река.

Но до реки еще надо дойти. Впереди был Ботанический сад.

Черт его знает, что там творилось, в этом «саду». Но если верить сталкерским байкам, то полнейшая чертовщина. Еще полгода назад здесь побывал Кучерявый – пытался найти безопасный путь в Академгородок. До Академгородка он так и не добрался, зато нашел достаточно приключений на свою облезлую лысину. Кучерявый, помимо лысины, славился привычкой немного приврать. Но, даже если поделить его россказни на три, все равно стоило быть настороже.

Как известно, живность Зону не любит. Если не считать шатуна, конечно. Зато растительность здесь прет вовсю. Не везде, конечно, и совершенно неравномерно. Кое-где приобретает на редкость уродливые формы. Но почему-то именно Ботанический сад приобрел в этом смысле самую дурную славу. Лавров, помнится, вскользь высказал собственное мнение по этому поводу. Мол, не растительность это вовсе, а некая аномальная форма неживой материи, просто принявшей форму растений. Будто бы это всего лишь имитация жизни, так как территория Ботанического сада после Сдвига подверглась мощному заражению, и жить там ничего не может.

Кот невольно порадовался тому, что приключившееся с ним «кино» не отражало действительности. У Шевцова по-прежнему был РПК и прочее вооружение, которое он не ленился тащить на себе все это время. А сталкерский «кедр», якобы выброшенный воображаемым Шевцовым, действительно пропал. Это даже к лучшему: не ровен час, он еще перестрелял бы спутников, пытавшихся вытащить его из этого кошмара.

Но здесь, на опушке темной чащи, Кот подумал, что стволы бы сейчас совсем не помешали.

– У меня с оружием порядок, – сказал Шевцов. – Куда ты свой «кедр» подевал?

– Хороший вопрос, – проворчал Кот. Не хотелось вдаваться в подробности, которые лучше оставить для психиатра.

– Держи! – Держа за ствол, контрразведчик протянул ему ТТ. – Машинка старая, но убойная.

– Да знаю я… – принимая оружие, сказал Кот. – Не хотелось бы проверять его убойность. Ботанический сад впереди.

– А что там, шмели с собаку? – усмехнулся Шевцов.

– Знал бы прикуп – жил бы в Сочи, – туманно ответил Кот. – Но расслабляться точно не стоит.

Они залегли на обочине. Пересекать дороги в Зоне – все равно что форсировать реки. Никогда не знаешь, что ждет на той стороне. Ловушки любят такие спонтанно установившиеся границы – канавы, насыпи, дороги. Так что обстановка по разные стороны от асфальтовой полосы может быть совершенно разной.

– Давайте я вперед пойду, – предложил Аким.

Кот внимательно посмотрел на парня. Не много ли тот на себя берет? Бывает так, что молодой сталкер вдруг почувствует себя мэтром, которому Зона как пять пальцев известна. И тут же – хлоп – и нет «мэтра». Это как диагноз. Аким не выглядел ни разгоряченным от собственных успехов, ни зазнавшимся. Напротив, он был необычно хмур и сосредоточен.

– Ладно, валяй, – сказал Кот, – только сильно не разгоняйся. И смотри в оба.

Последнее было лишним. Как любые наставления ученикам, которые превзошли учителей. Только вот превзошли ли?

Аким поднялся и медленно ступил на неровный асфальт. Один шаг, другой. Остановился, позвал:

– Все в порядке. Идите за мной.

Его спутники молча последовали за ним. И только посреди дороги Кот вдруг ощутил неладное. Краем глаза уловил еле заметное марево над асфальтом. Он сразу узнал это тихое дыхание смерти.