Между тем взрослый Зорган, охваченный сумятицей самых разных воспоминаний, точно так же стоял сейчас среди метели, бессильно опустив руки и уронив в сугроб сумку с пожитками… В полной мере ментальные способности развиваются у эмпиров лишь в подростковом возрасте, поэтому в детстве они почти ничем не отличаются от обычных детей. И вот теперь он, взрослый мужчина, вновь ощутил себя беспомощным ребенком, ибо тот, кто сейчас пытался овладеть сознанием Зоргана, обладал невероятной силой, во много раз превосходящей возможности виконта…

Я шла самой первой и поэтому не увидела и даже не услышала (очень уж завывал ветер), а скорее почувствовала, что идущие следом за мной друзья остановились. Я обернулась, но в снежной мешанине трудно было что-либо разобрать. Зло плюнув, я устремилась обратно… За сугробом, посреди заметенного снегом поля, словно пригвожденный к месту, застыл Зорган. Я раздраженно махнула ему рукой – мол, чего замер, пошли. Однако эмпир не сдвинулася ни на шаг. Тогда я почувствовала недоброе и, бормоча проклятия, поспешила к виконту.

– Чего встал? Пойдем! – прокричала я сквозь завывание ветра.

Ни один мускул не дрогнул на лице эмпира. Темные глаза Зоргана безучастно смотрели в пустоту. На губах и щеках таяли снежинки.

– Зорган! – Я сильно встряхнула любимого за плечо. – Хватит считать ворон! Да что такое с тобой приключилось?..

– Это месть униженного нами колдуна! – испуганно подсказала Лиззи. – Зорган – эмпир, а значит, его сознание наиболее восприимчиво к ментальным атакам. До сегодняшнего дня он еще никогда не воевал с телепатом, превосходящим его по силе, вот и расслабился. К тому же, точно так же как и любую другую магию, остров ощутимо блокировал его способности…

Я громко выругалась. Да, в Эйсене я уже не раз видела такие стеклянные глаза у некоторых прохожих, ставших жертвами местных эмпиров. Полагаю, Зоргану и самому доводилось приводить людей в подобное состояние. Проникнуть в человеческий разум нетрудно, а умеючи можно это сделать так, что жертва вообще не поймет произошедшего. Однако сейчас, судя по перекошенному от боли лицу Зоргана, чернокнижник выворачивал наизнанку его воспоминания без всякой щепетильности.

Досадуя, я снова встряхнула эмпира. Может, незнакомый чернокнижник не успел забраться глубоко? Увы, Зорган по-прежнему не приходил в себя, никого не видел и ничего не замечал.

Как всегда происходит со мной в таких ситуациях, паника мгновенно отступила под натиском хладнокровия. Если чернокнижник докопается до глубин подсознания эмпира, тому точно не выжить. Если колдун найдет самое уязвимое воспоминание, то ударит по нему – уничтожив волю и сознание Зоргана, доведет его до сумасшествия! Но интуиция подсказывала мне: этот чужак был не очень опытен – виртуоз своего дела перевернул бы память жертвы за пару мгновений. Здесь же трудился новичок, трудился беспринципно и поспешно. Обмануть такого – дело несложное и благодарное.

Итак, нужно действовать без промедления. С детства я помнила наставления воеводы Нелюда о том, что самый лучший способ вывести человека из ступора – сделать что-то неожиданное. Если чужак не проник достаточно глубоко, хватило бы простой пощечины, но в данной ситуации требовалось нечто иное, гораздо более действенное.

– Зорган, – я сжала в ладонях искаженное мукой лицо любимого, – ты меня слышишь?

Я очень надеялась, что он меня слышит. Если виконт не отреагирует на спокойный, ровный голос, это будет означать только одно – помощь опоздала.

Безмятежный, лишенный интонаций вопрос вошел в сознание испуганного эмпира только потому, что в нем отсутствовали эмоции. Зорган кивнул, не ощущая самого себя. Собственно, ему казалось, будто его уже нет. А как еще прикажете себя чувствовать, когда вам не подчиняются собственные мысли?

– Слушай внимательно, – с прежним спокойствием продолжила я. – Посмотри мне в глаза. Ты меня видишь?

Эмпир собрал остатки воли в кулак, судорожно вздохнул и попытался сосредоточиться на просьбе любимой. Странно, но усилие подействовало – перед глазами прояснилось, и Зорган смог-таки увидеть девушку, даже рассмотреть иней на ее ресницах и снег в черных волосах. Эмпир кивнул.

– Зорган, что ты видишь? – Мне нужно было доподлинно знать, что он действительно видит, а не кивает от безысходности.

– Иней, – выдохнул виконт. – У тебя на ресницах иней.

Понимая, что нельзя больше терять ни мгновения – еще пара секунд, и Зорган снова растворится в безотчетных фрагментах воспоминаний, – я нежно вытерла холодными ладонями мокрые щеки эмпира и коснулась замерзших губ поцелуем. Я почувствовала вкус талого снега и прерывистое дыхание любимого мужчины.

– Ты нужен мне, – прошептала я. – Ты очень нужен мне. Чужака можно прогнать, главное, делай все, как я скажу. Понял?..

Неожиданный поступок Рогнеды на время вырвал эмпира из западни, в которую угодил его разум. Виконт не чувствовал ни холода, ни летящих в лицо колючих снежинок, ни рук любимой у себя на плечах – только усилие воли, напряжение всех сил. Чужак в его голове неуклюже ворошил память, но никак не мог добраться до чего-то важного, значимого. Искал слабину, но не находил. То ли Зорган, сам того не ведая, сопротивлялся, то ли чернокнижник был неумелым в подобных манипуляциях и потому тщетно копошился в слишком давних воспоминаниях, увязая в них, словно в болоте.

– Смотри мне в глаза, – потребовала я.

Зорган послушно поймал пристальный взгляд девушки. Мысли вымело из головы. Даже чужак отступил под неведомым натиском.

А я пристально вглядывалась в неподвижные глаза виконта и нараспев говорила то, чему много лет назад научилась у воеводы Нелюда. «Не сдавайся! – словно молитву твердила я. – Борись, сражайся за себя!» Ведь воля к победе – сродни магии, а любовь – сильнее любого колдовства. Тогда я не знала, получится ли у Зоргана одолеть чернокнижника. Но иного выбора не оставалось, а надежда, как известно, живуча.

– Видишь комнату, Зорган? Большая комната, в которой нет окон и очень темно? Видишь распахнутую дверь?

Виконт на миг опешил от этой странной речи, а в следующее мгновение зрачки темно-синих глаз любимой девушки, заглядывающих, казалось, в самую его душу, разверзлись, заполнив мир тьмой. Только теперь эмпир с ужасом понял, что действительно находится в мрачной пустой зале. Высокая двухстворчатая дверь комнаты оказалась распахнута и открывала путь к освещенным ярким солнцем покоям. Анфилада светлиц уходила куда-то вдаль и манила прочь из темноты, в которой находился Зорган. Странно, но даже здесь – в коридорах собственного сознания – мужчина слышал спокойный девичий голос, указывающий ему путь:

– Беги на свет и захлопывай двери…

За спиной эмпира что-то тихо и настойчиво скреблось. Как будто десятки мышей пытались процарапать коготками каменную кладку. А еще через мгновение раздался безобразный грохот. Виконт испуганно оглянулся и увидел, как позади него ломится в закрытые двери что-то огромное и злобное. Высокие створки сотрясались и дрожали под ударами. Вот одна из петель не выдержала – вылетела из стены… Зорган не стал дожидаться последствий и рванул прочь. Он не чувствовал усталости, не задыхался от бега – здесь отсутствовали все привычные человеческие ощущения, но страх… глубокий животный страх, от которого вставали дыбом волосы… этот страх никуда не делся. Напротив, лишь стал сильнее.