Ночь была жаркая, ветер не колыхал кроны деревьев. Колли провел здесь трое суток и не слышал ни единого звука, кроме жалобной песни козодоя да стрекотания сверчка в стене.

Наверное, снаружи было прохладнее, а земля не могла быть жестче пола, на котором он ворочался, стараясь заснуть, но стены давали ему ощущение безопасности. Слишком тяжела была борьба с собой, которую он вел все это время.

И еще по одной причине он выбрал своим убежищем именно этот заброшенный дом в конце Мартин-Холлоу-роуд. Здесь жила и играла Лейни. Когда-то этот дом принадлежал Джону Торну, потому никто не придет сюда в поисках Колли. Здесь и только здесь он сможет найти ответы на многие вопросы.

«Лейни, прости меня», – мысленно молился он, глядя на потемневшие от времени стены.

Как он позволил себе настолько потерять голову? Он оказался именно таким, каким она, по-видимому, считала его. Таким, каким желал сотворить его Дьявол. Он совершил страшное деяние, отдавшись на волю самых темных мужских страстей – злобы, похоти, ревности.

Но ведь существует любовь. Он любит Лейни, и она когда-то любила его. Это никоим образом не оправдывает его, но хотя бы удержит от самоубийства.

«Так жить нельзя. Мне безразлично, как поступит Дьявол, и пусть весь мир катится в ад вместе со мной. Но мне нужно помириться с тобой, Лейни Торн».

– Что такое? Колли нашли, да? Нет? – завопила Лейни, едва Уэй показался на пороге кухни в среду утром.

– Не надо истерики, Лейни. Я должен задать тебе несколько вопросов, только и всего. – Уэй кивнул на распахнутую дверь, приглашая Лейни выйти на залитое утренним солнцем крыльцо. – Ты можешь мне не отвечать, но тогда тебе придется ответить Джеймсу и частному детективу из Нэшвилла, которого он нанял. Я приехал затем, чтобы предупредить тебя.

– О чем предупредить? – Она посмотрела на него с недоумением.

– «Ягуар» обыскали. Ничего особенного не нашли. На заднем сиденье лежали чемоданы Престона; по-видимому, он собрался уехать с фермы. А в отделении для перчаток был ключ. На бело-голубой ленточке.

Лейни словно обожгло кипятком. Значит, Уэй знает.

– Ты дала ему этот ключ?

Она тупо кивнула.

– Я знаю, для чего. – Он отвернулся, чтобы случайно не встретиться с нею взглядом. – Объяснения мне не нужны. Я только хочу знать, когда.

– В субботу.

Уэй сокрушенно кивнул.

– Это… Это плохо.

– Почему?

– Потому что это означает одно: ты видела его последней.

Нервным движением Лейни убрала прядь волос за ухо.

– Разве меня можно обвинить на этом основании?

– Нет – если он вышел из «Магнолии» целым и невредимым.

Лейни не могла говорить; стыд душил ее.

– Лейни, скажи мне, что он был жив и здоров, когда вышел отсюда.

Внимательные глаза Уэя читали раскаяние на ее лице.

– Думаю, да. Я спала.

– Он даже не разбудил тебя, уходя? – очень серьезно спросил Уэй.

Теперь придется говорить правду.

– Он прислал бутылку джина, и я напилась. Я почти не помню, что было в ту ночь.

Щека Уэя непроизвольно дернулась.

– Тогда понятно.

– Что тебе понятно?! – взорвалась она. – Ну да, ты был прав. Ты предупреждал, как погано я буду себя чувствовать после этого.

Уэй долго не решался задать следующий вопрос.

– А где был Колли в то время, как ты находилась в постели с Престоном?

– В моем сердце, – прошептала она с отчаянием. – В сердце…

Уэй вздохнул и опустился на плетеный стул.

– Лейни, родная моя, ну что мне с тобой делать? И как нам объяснить этот ключ в его машине?

– Это моя проблема.

– Да, знаю. – Уэй резко поднялся на ноги. – Покажи мне комнату. Прямо сейчас, пока частный детектив еще не узнал от шерифа про ключ. Сам по себе ключ ничего не доказывает: мало ли откуда он у Престона. Мы что-нибудь придумаем. Но надо убедиться, что в комнате не осталось улик против тебя. Тетя Дебора не переживет, если эта история выплывет наружу.

Он прав. Мама не должна ничего узнать.

– Идем, Уэй.

Она всегда любила эту комнату в конце коридора, но в этот раз ей не хотелось входить туда.

Увидев засохший букет роз на столике возле кровати, она отвернулась.

Уэй же не колебался. Он внимательно осмотрел свежезастланную постель, столик, ковер на полу.

– Тут ничего не изменилось с тех пор, как ты вышла отсюда?

Лейни покачала головой.

– Он отсюда ничего не забрал?

– Нет.

Уэй открыл платяной шкаф, и полупустая бутылка ярко сверкнула в солнечных лучах.

– Ого! Неужели ты столько выпила, ожидая Престона? Ты хоть что-нибудь помнишь?

– Почти нет, – призналась Лейни.

Уэй сунул бутылку под мышку.

– Идем отсюда.

Он пропустил Лейни вперед, повернулся, чтобы закрыть дверь, и бутылка выскользнула. Он успел задержать носком ботинка ее падение, и она не разбилась. Уэй наклонился, чтобы подобрать бутылку, и внимание его привлекло непонятное пятно на полу возле двери.

– Что такое? – обеспокоенно спросила Лейни.

– Не знаю. Похоже, отпечаток подошвы. Но это не грязь. – Он потрогал пятно пальцами и определил: – Цемент.

Лицо Лейни прояснилось.

– Ну да, в тот день рабочие ремонтировали заднее крыльцо, куда упало дерево. Еще они собирались замуровать вход в погреб. Наверное, Престон наступил…

– Не думаю. Престон оставил машину на задней стоянке, верно? Насколько я понимаю, он не стремился афишировать свой ночной визит? Зачем же ему проходить мимо погреба? А если это не он, то кто?

Лейни вдруг вспомнила человека, которого видела и в субботу возле двери погреба, и накануне возле затопленного карьера. Что-то болезненно сжалось у нее в груди.

– В субботу здесь был Ллойд Тейт.

Интересно, почему из всех субботних посетителей ей запомнился именно Ллойд?

– М-да, странно, – пробормотал Уэй. – Я ведь наводил о нем справки, сам не знаю почему. И ничего не сумел установить. Он утверждает, что он из Мемфиса, но там такой житель не зарегистрирован. Никто в окрестностях о нем не слышал.

Когда Уэй покинул «Магнолию», Лейни устроилась в качалке в углу большой гостиной. Она решила восстановить в памяти ночь с субботы на воскресенье.