— Прячешь нож на груди, любимая? — спросил он мягко.

Она покачала головой:

— Я никогда не желала тебе смерти.

— Нет? Порой ты высказывала совершенно иные мысли.

— Я говорила в запале.

— А еще сегодня ты целилась из мушкета прямо мне в грудь.

— Я вовсе не собиралась в тебя стрелять! И у меня нет ножа.

Если бы я хотела тебя убить, я не стала бы как Дурочка размахивать ножом. Ты с легкостью отнял бы его и обернул против меня.

— Вот как?!

Аманде не понравилось, как он это сказал, так же как и тон, которым он продолжил:

— Потому что ты слаба, а я сильнее. Аманда, у тебя непревзойденный талант вспоминать о своей женской слабости, когда ты загнана в угол.

— Я не загнана в угол. Я невиновна.

— Невиновна?

Ее пальцы конвульсивно сжались на Полотенце, прежде чем она осознала: это действительно похоже на то, что она прячет оружие на груди. Эрик внезапно и резко встал. На этот раз он не колеблясь пересек комнату. В его походке была видна такая угроза, что Аманда, задохнувшись, попыталась увернуться Он мгновенно настиг ее № оторвал руки от тугого узла. Полотняное полотенце упало к ее ногам, волосы разметались по плечам и спине, и, за исключением этого, она осталась перед ним полностью обнаженной.

Его глаза потемнели еще больше.

Ей хотелось поскорее нагнуться за полотенцем, спрятаться в нем, но она поняла, как жалки ее усилия. Вздернув подбородок, Аманда насмешливо произнесла:

— Как видите, милорд, ножа нет. — Она ждала, укоряюще глядя на него. Затем медленно наклонилась за полотенцем. — Извини…

— Извинить? Мадам, неужели вы думаете, что я намерен вести с вами будуарные разговоры? Нет, любовь моя, все будет совершенно иначе. Я закончил извинять вас! — взревел он, схватив ее за плечи и развернув лицом к себе. В его глазах, вонзившихся в ее лицо, бушевало яркое пламя. — С самого начала я знал, что ты на стороне короны, я даже знал, что ты шпионка. Данмора, но меня это мало волновало, леди. Когда мы поженились, я приказал следить за тобой, но только ради твоей же безопасности.

Она побледнела. Он хотел закончить на этом. Но не смог. Он так долго тосковал по ней. А она ловко притворялась, пока он не поверил, что если не любовь, то хотя бы привязанность к дому, который она называла родным, удержит ее от обмана. Теперь Эрик был слишком потрясен, чтобы остановиться. Слишком потрясен, чтобы оторвать от нее свои руки. Он еще сильнее сжал ее плечи.

— Боже, леди, если есть у вас хоть какое-то оправдание, скажите мне немедленно!

— Я этого не делала!

— Ты лжешь!

— Нет, не лгу!

Аманда попыталась ударить его, но Эрик развернул ее, и, споткнувшись, она упала перед ним на колени. Борясь со слезами, она снова откинула назад волосы. Не раз она заслуженно вызывала его негодование. Она на каждом шагу сопротивлялась ему, ненавидела его, но только не сейчас. Сейчас она любила его и, невиновная, не могла оправдаться.

— Мне нечего сказать! — крикнула она ему в лицо. — Отдай меня под суд, пусть меня повесят как изменницу, если хочешь, но только, ради Бога, оставь меня…

— Оставить тебя? — Он опустился подле нее. Его белая рубашка была порвана и запятнана порохом, на жилете и сюртуке виднелись кровавые следы сегодняшнего бурного дня. — Меня отзывают со службы из Нью-Йорка, потому что моя жена замышляет заговор против меня.

Хочет отдать мою собственность врагу! Бог мой, ты вполне могла поджечь дом собственной рукой!

— Нет!

— И уплыть на корабле!

Она не могла поверить в то, что в нем не осталось ни капли великодушия, ни малой толики понимания. И все же она отчаянно старалась заставить его понять.

— Я не поджигала дом! Эрик, я умоляла их не жечь поместье. Я сказала, что пойду с ними, только если…

— Прекрати! — прошипел он, и его рука яростно взметнулась, остановившись лишь почти у самой ее щеки — Что ты сделала?

— Я сказала, что пойду добровольно, если они не сожгут дом! И дом остался цел, Эрик! Я…

— Стерва! — вырвалось у него хриплое ругательство. — Ты пошла с ним добровольно! Под руку с Тэрритоном? Ты забыла, как мы встретились, моя благородная жена? — с желанием унизить выговорил он. — И после этого ты идешь на сговор с Робертом Тэрритоном!

Наша армия в тяжелейшем положении, а я должен ловить собственную жену, британскую куртизанку!

— Как ты смеешь?! — закричала она с навернувшимися от муки и злости слезами на глазах. Она не могла сопротивляться более. Пусть даже правда была на ее стороне. Поднявшись, она взглянула ему в глаза Между ними вновь началась жаркая острая схватка, и Эрик был рад этому. Схватив за руку, он притянул ее к себе. В панике она начала вырываться. Никогда еще не видела она его в такой слепой ярости, и это ее ужаснуло. — Отпусти меня, Эрик, ты делаешь мне больно, отпусти!

Он грубо швырнул ее на кровать и навалился сверху. Гладя большими и указательными пальцами виски Аманды, он разглядывал ее.

— Я мечтал о тебе. Я лежал бессонными ночами и гадал, как ты здесь одна, в этой кровати. Я мучился оттого, что оставил тебя в одиночестве, но верил, что ты искренне присягнула нашему браку и что ты сохранишь верность тем клятвам, что давала. Я раз за разом вставал под пули и штыки, но мне не было страшно Я больше боялся ночных терзаний, когда передо мной представала ты, такой, как я увидел тебя сегодня, чистой, благоухающей после ванны, с алебастровой кожей с этими голубыми жилками, по которым твое сердечко разгоняет кровь. Я старался гнать от себя мысли о том, что Тэрритон может добраться до тебя, что его руки, возможно, лежат на твоей груди, как мои сейчас.

— Я никогда не изменяла тебе! — воскликнула она и почувствовала, как громко застучали зубы. — Я терпеть не могу Роберта! Ты ведь знаешь это.

— Этого я не знаю. Знаю только, что ты вышла из дома сегодня утром с ним вместе — , по собственной воле.

— Слуги…

— Слуги не станут врать.

— Но я .

— Что вы, миледи? — спросил он насмешливо.

Слова рвались из груди, но Аманда не могла их произнести. «Я люблю тебя». Эти три слова бились у нее в мозгу, но сказать их ему она не могла. Они пришли слишком поздно, он им не поверит.

— Я не делала этого! — воскликнула она, но Эрик недоверчиво усмехнулся.

— Мне хотелось убить Тэрритона… и тебя, — сказал он ей. — С того момента, как меня вызвали сюда, я чувствовал почти первобытное желание сеять разрушение и смерть.

— Эрик…

— Не бойтесь, миледи. Я не собираюсь заходить так далеко.

— Эрик, пожалуйста…

— О чем ты хочешь просить?