– Итиль! – догнал посадник одного из воинов. Когда-то давно этот старый сотник учил его владеть мечом и скакать на лошади. Теперь старик одряхлел и не годился для походов, но в память о былом Коснятин всегда брал его с собой.

Итиль остановил коня.

– Вернись и проверь пленных, – приказал ему посадник. – Особенно того, с волчьим взглядом. Натворит чего в дороге…

Итиль послушно поскакал назад. Коснятин проводил его взглядом и увидел невесту. Она куталась в меха и прятала лицо. Посадник улыбнулся. Печенежской сабли не боялась, а ветра испугалась… Он вспомнил битву на Альте, того печенега, огромные глаза Найдены и ее выставленные вперед руки. Она кричала… Что же она кричала?

Посадник сморщил лоб. Какое-то имя. «Арканай! Не надо!» – всплыло в памяти. Арканай!

Коснятин шатнулся в седле и схватился за бок. В груди что-то кольнуло. Вновь зашевелились дурные предчувствия. Посадник осторожно выдохнул и пошевелил удилами. Обученный конь сбавил шаг. «Арканай!» – кричала Найдена. «Помни Арканая!» – вопила безумица.

Арканай, Арканай, Арканай… Кто он? Имя печенежское… Кликуша называла Найдену печенежской подстилкой. Обвиняла в смерти сестры… Почему? Что общего у Найдены и неведомого Арканая?

Коснятину захотелось повернуть обратно в Киев, чтоб найти там безумную девку и допросить ее, но рассудок взял верх над мимолетным желанием. Глупо допрашивать блаженную. Люди станут шептаться, что посадник пошел против Господних заповедей и обижает убогую.

Коснятин подъехал к телеге. Найдена подняла лицо и уставилась на него огромными, доверчивыми глазами. Посаднику стало не по себе. О чем он хотел спрашивать эту ни в чем не повинную девочку? Господи…

– Что это за имя – Арканай? – глухо пробормотал он.

Длинные девичьи ресницы хлопнули. Всего на миг лицо Найдены исказило какое-то воспоминание, губы дрогнули и тут же сложились в невинную улыбку.

– Арканай? – Худые плечики под меховым нарядом чуть заметно шевельнулись. – Печенег какой-то… К чему о нем гадать? Тебя расстроила глупая кликуша?

Коснятин разогнулся в седле. Девушка темнила. Не врала, но и не говорила правды. Почему?

– Все в порядке, посадник. Пленные идут за нами. – Довольный Итиль подъехал к Коснятину и преданно заглянул в лицо: – Что с тобой?

Коснятин закусил губу. Кому довериться, как не Итилю? Он придержал старого сотника за рукав и одними глазами указал на Найдену:

– Пригляди, за ней. Хорошенько пригляди…

Все складывалось на удивление хорошо. И слова, которые, как я думала, Коснятин произнес сгоряча, оказались правдой. Он действительно решил на мне жениться! Я долго не могла поверить. Поверила, только когда сам князь принял меня в своем тереме и пожелал счастья. Но не обрадовалась… Внутри скреблось что-то отвратительное. Вина? Грусть? Не знаю…

Коснятин хотел венчаться в родном Новгороде. Там у него были друзья и родичи.

– Что скажешь? Подождешь до Новгорода? – целуя мои пальцы, спрашивал он. Мне нравилось, как он спрашивает, и нравилось видеть его на коленях, но почему-то хотелось отнять руки.

Я не сделала этого. И не стала перечить. Не все ли равно, где венчаться? Одно худо – моя девственность..: Я не знала, как сказать об этом Коснятину. А надо ли было говорить? Давно, во время наших странствий со Стариком, я попала в дом старой угорки. К ней часто приходили согрешившие девушки. Угорка учила их обманывать мужчин. Был нужен только пустой рыбий пузырь и немного куриной крови…

Мне не претило обмануть Коснятина. Разве он сам хотел знать правду? Нет, вряд ли… Правда принесла бы ему много боли и отобрала бы у меня надежду. А мой грех не его дело. Любовь не грех. Но любви больше нет, а маленькая ложь поможет и мне, и посаднику.

Мне не хотелось думать о прошлом. Зачем? Впереди ждала безбедная и радостная жизнь. Теперь никто не осмелится обругать или ударить меня. За мою честь стеной встанут слуги и воины новгородского посадника… Вот они промчались мимо на своих конях – красивые, широкоплечие, готовые выполнить любой приказ моего жениха. А люди вокруг машут руками, улыбаются, кричат что-то восторженное. Все, как я мечтала…

Прощайте, люди, прощай, славный Киев! Глядите, рядом со мной – мой будущий муж. Он смел, богат и знатен. Он увезет меня далеко-далеко от киевских стен и моих воспоминаний… Здесь за тяжелыми воротами останется терем Предславы, погост, где я пела оборотням, мрачное пепелище, оставшееся от избы Улеба, и унылая деревенька, где умер Журка.

На миг мне почудился его голос. Я огляделась. Но кричал не Журка, а невесть откуда возникшая на пути нищенка. Она словно выросла перед обозом из дорожной пыли. Рваное платье сползло с ее плеча, а желтое лицо пылало нехорошим румянцем.

– Ты потаскуха! – тыча в меня пальцем, кричала она. – Арканай!

Арканай? Я дотронулась до тонкого шрама на горле. Его совсем не было видно, но стоило прикоснуться – и кожа чувствовала холодок железа. Меня передернуло. Откуда безумная бродяжка узнала об Арканае?

Кликуша еще что-то прокричала, упала на колени в пыль и запела. Морщины на ее желтом лице разгладились… Перед моими глазами, будто наяву, встала телега с сеном, мертвый крестьянин на облучке и его отчаянно визжащие дочери за моей спиной.

«Это же старшая! – узнала я. – Та, которую я последний раз видела полуголой и израненной, на земле, в окружении гогочущих печенегов. Неужели ей удалось выжить?»

Посадник подал знак слугам, и старшую оттащили. Киевские ворота проплыли мимо. Я откинула голову и закрыла глаза. Надо забыть обо всем. Забыть… Телегу потряхивало на ухабах. Прошлое утекало куда-то вдаль…

Меня разбудил голос Коснятина. Он произнес мое имя. Я открыла глаза и подняла голову. Лицо посадника показалось странно обеспокоенным.

– Откуда такое имя – Арканай? – спросил он.

Мне удалось пробормотать что-то и улыбнуться. Не хотелось толковать о былом и пускаться в объяснения. Жизнь идет. Будет лучше, если кликуша и ее обвинения останутся там, где остались Журка, Предслава, Старик и Горясер.

Я закрыла глаза. Посадника удовлетворил мой ответ. Он отъехал от телеги и заговорил со своим сотником.

«Он никогда не кричит на слуг, – некстати подумала я. – Хороший человек… Скоро я назову его мужем. Мне ли поддаваться грусти?»

Возница подхлестнул лошадь. Телегу тряхнуло, понесло. Ветер забился в рот. Я спрятала лицо в мех. Все будет хорошо…

Святополку было страшно. Страх не оставлял его с битвы на Альте. Он не помнил, как выбрался из сечи. Чувствовал, что его куда-то везут, изредка долетали слабые голоса слуг. Они что-то спрашивали, но так тихо… Их заглушал надвигающийся издалека грозный топот. Окаянный знал, кто гонится за ним. Не Ярослав, нет… Это были враги пострашнее. Те, кого он вдруг увидел на поле битвы, бездушные и безмолвные… Мертвецы…