Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Еще! Еще! Еще! – требовала Дарина, а я бросала и бросала горсти пыли.
Туман становился гуще, а ветер стихал. Ростки голубого дыма выползали из-под земли, тянулись к воинам Ярослава, забирались под их одежду…
Бородатый дружинник, который уже пятился под напором кривоногого печенега, вдруг судорожно сглотнул этот набившийся в рот туман и выпрямился. Его лицо исказилось гневом. Он что-то закричал и бесстрашно пошел на врага. Печенег попятился. Еще один ратник Ярослава поднялся с колен, и другой…
Помогает! Даринино заклинание действует! Я сунула руку в мешок. Там было пусто. Почему?! Мы же еще не выиграли эту битву!
– Дарина! – негодуя, выкрикнула я.
– А прежнее обещание я все же исполню. Не далее как сегодня, – прошелестел издалека ее тихий голос.
– Вставай!
Я открыла глаза и оглохла от шума. Кругом гремело и лязгало. Ржали кони, кричали люди, завывали раненые…
Лекарь тряс меня за плечо и суетливо пихал в руки вожжи.
– Быстрей! Гони! – крикнул он. – Печенеги!
Я вскочила. Сбоку, от реки, прямо на лагерь несся отряд печенежских всадников. Впереди – темноволосый широкоскулый предводитель. Его лицо показалось знакомым.
– Пошла! – Житобуд хлестнул лошадь ладонью.
Я наподдала вожжами. Телега стронулась. Печенег развернул коня и помчался наперерез.
– Нет… – протестующе застонал кто-то сзади. А я и не заметила, когда Житобуд успел перетащить на подводу раненых.
– Стой! Не смей! – Лекарь схватил длинную пику и отважно шагнул навстречу врагу. – Не…
Кривая сабля упала на его голову и рассекла ее надвое.
– Пшла! – Я огрела лошаденку вожжами и спрыгнула.
Трясясь на ухабах телега, заскользила прочь. Закричали раненые. Успею? Я метнулась к упавшему лекарю, схватила пику. Печенег ухмыльнулся. Теперь я поняла, на кого он был так похож. На Арканая… Может, это он сам?
– Арканай! Не надо!
Я неуклюже взмахнула тяжелой пикой, поскользнулась в натекшей из головы Житобуда луже крови и упала. Печенег поднял коня на дыбы.
«Нет, это не Арканай, – мелькнуло в голове. – Тот не стал бы давить копытами. Любил резать…»
– А-а-а!
Я разглядела только перемахнувшее через мою голову брюхо лошади. Широкогрудый пегий жеребец смял низкорослого печенежского конька, а длинный меч дружинника выбил саблю из рук врага. Затем появились другие. Степняки заулюлюкали, развернулись и ринулись к реке. Наши – следом. Размазывая по лицу слезы и кровь, я попыталась подняться. Первый дружинник спрыгнул с лошади и подскочил ко мне. Коснятин…
Мне хотелось плакать и смеяться.
– Найдена! Господи… Цела?
Он так сильно сдавливал мои плечи, что я не могла ответить. И видела лишь его кольчугу и свою неловко притиснутую к его груди ладонь. А на ней…
– Откуда они взялись? Святополк бежит, а эти… – Он чуть отодвинул меня и тряхнул: – Найдена?! Что с тобой? Ранена? Где? Отвечай!
Его глаза и руки зашарили по моему телу. Я протянула к нему ладонь – показать, но он не понял. Убедился, что я цела, и снова прижал к груди:
– Глупая девочка… Не пугай меня. Никогда… – И вдруг совсем иначе, будто проснувшись: – Будешь моей женой? Будешь?
Если бы я могла смеяться! Самый видный жених на Руси просил меня стать его женой. Меня, безродную!
– Будешь?
Его настойчивость мешала мне сосредоточиться. Мимо провели подводу с ранеными, которую я так глупо отправила прочь. Лошаденка нервно дергала головой и фыркала.
– Еле поймали, – похлопывая ее по шее, сказал молодой дружинник. – Напугала ты ее, бедная кобылка мчалась так, что никакому печенегу не догнать…
– Спаси тебя, Господь, девочка, – добавил с подводы какой-то раненый воин.
Я посмотрела на него. Перевязанная грудь, седые волосы, голубые с красными прожилками глаза… Он полагает, я понимала, что делала, когда спасала его жизнь. И Коснятин считает меня отважной, достойной его руки… А Горясер?
«Что же ты? – вдруг шепнул над ухом голос Дарины. – Соглашайся… Ты ведь мечтала об этом? Свой дом, красивые наряды, слуги, почет. Зачем думать о наемнике? Воины Святополка убиты или бежали. Ты сама согласилась с таким исходом. Помнишь?»
– Да, – ответила я и вцепилась в руку Коснятина. – Да, делай что хочешь, только увези меня отсюда! Увези… Больше не могу!
– Конечно… Конечно…
Его слова звучали глухо, словно из бочки, зато смех Дарины звенел прямо в моей голове. «Видишь, я выполнила обещанное, – смеялась она. – Теперь твоя судьба в твоих руках, как ты того и хотела. Будь счастлива, девочка».
Я стиснула зубы, чтоб не закричать. Счастлива? Нет, отныне я никогда не буду счастлива! На моих руках – кровь. Та самая, которую я собрала с земли и которая въелась в мою кожу. Ее не замечал Коснятин и тот седой раненый воин с подводы, но я-то видела! Торжествуя победу, бурые жучки-пылинки извивалась на моей ладони. Кровь Бориса. А может, это была другая кровь? Кровь того, которого я так любила и так легко предала…
Журка опоздал. Сказалась обычная после болезни слабость. Поначалу он шел быстро, не чувствуя усталости, но потом стал все чаще останавливаться. Его знобило и мучил кашель. На четвертый день пошел дождь. Вода текла Журке за шиворот и хлюпала в сапогах, но он упрямо плелся по размытой дороге. К Альте.
– Эй, посторонись!
Журка поднял голову и отступил к обочине. Колесо встречной телеги ухнуло в лужу и обдало его грязью. Возница придержал лошадей:
– Ослеп, что ли?! Чуть под копыта не угодил!
– Прости, задумался…
Журка разглядел на подводе людей. Они лежали голова к голове, до подбородков укрытые шкурами. На его голос некоторые повернулись.
– Чего невеселый? – поинтересовался один. – Победа!
Журка подошел к вознице:
– Откуда ты? .
– С Альты.
Промокший охабень возницы казался черным, и лишь сухая складка на животе оставалось светло-серой. Журка старался не глазеть на это светлое пятно, но почему-то не мог отвести от него глаз.
– Как там? – спросил он.
– Окаянный бежал, – ответил возница. – Пленных забрал Ярослав и двинулся через Родню. А раненых поручили мне. Велено доставить их в Киев.
Журка разглядел бредущих за подводой людей.
– А Коснятин? – спросил он.
Старый священник упоминал посадника. С ним уехала Найдена…