— Обороной от кого? — спрашиваю.

— Ну что, вы не понимаете? Сами же видите, что творится!

Ну ладно, чего попусту разговаривать. Пригласил к себе начальника охраны, передал ему ценное указание министра. Вот и все. На мой взгляд, ничего больше делать и не следовало. Никто нас штурмовать явно не собирался.

Часов в восемь вечера опять звонит Грачев и сообщает, что принято решение — завтра штурмом будут брать Белый дом (Верховный Совет).

Я был этим сообщением совершенно ошеломлен. Спрашиваю:

— Как вы представляете себе такой штурм?!

— Надо посещать совещания, которые проводит министр. Вам тогда было бы все понятно.

— Все равно не представляю себе, как можно в мирное время штурмовать правительственное здание в центре Москвы. Это же не штурм рейхстага.

Что мог объяснить Грачев?! В последнее время нам стало очень трудно разговаривать. В Афганистане он был моим подчиненным, и я прекрасно знал ему цену. Любая должность выше командира дивизии была для него непомерной. А тут вдруг министр! И все же со мной он чувствовал себя неуверенно и неловко.

— Сегодня будет проводиться коллегия министерства с участием президента Российской Федерации (подчеркнул). Ваше присутствие обязательно. Будет приниматься окончательное решение. Но нам всем нужно готовиться к штурму.

— А коллегия тогда зачем? — спрашиваю.

— Чтобы обсудить план предстоящей операции.

— Вспомни, — говорю, — какое было положение в 1991 году. Тогда тоже собирались штурмовать Белый дом. И как нам всем повезло, что армия и МВД отказались участвовать в этой авантюре. Для меня уже тогда вопрос был решен раз и навсегда. Я сделал все, чтобы внутренние войска и милиция не участвовали ни в каких усмирительных и карательных операциях. И сейчас заявляю с полной ответственностью, что никогда не приму участия в военных действиях в своей стране против своего народа. Ни в каких совещаниях по поводу штурма участвовать не собираюсь и не буду! — На этом наш разговор закончился.

Ночью действительно собрали коллегию. Сначала там был Черномырдин. Долго совещались, наконец и Ельцин подъехал. А войска в это время уже выдвигались. Часть из Таманской дивизии, часть из Кантемировской. Танки в основном, экипажи только офицерские.

Грачев потом говорил, будто он потребовал у Ельцина какой-то письменный приказ. Все это, я думаю, он уже позже придумал. Вообще он боялся Ельцина как огня.

Это были дни позора. Танки стреляли по Белому дому!

В результате все получили то, что «заслуживали»: кто власть, кто звезды героев России, а кто братскую могилу на неведомом кладбище…

Стремительно нарастало напряжение вокруг Чечни. В этих событиях Громов принимал непосредственное участие с момента их зарождения. В первый раз он был направлен в Грозный после завершения съезда народных депутатов СССР.

Б. В. Громов:

— Слетать в Грозный меня попросил Руслан Аушев. В Чечне тогда резко обострилась обстановка. Возник постоянно действующий митинг против коррупции и против тогдашнего руководства республики. Председателем Верховного Совета — высшим в республике должностным лицом — был тогда Завгаев.

Со мной приехало несколько известных людей, в том числе Махмуд Эсамбаев — замечательный человек, царствие ему небесное. Мы там много выступали, встречались с различными людьми, в результате напряжение сняли, и народ с центральной площади разошелся.

В те дни впервые как активное действующее лицо проявил себя Дудаев. Он был тогда просто командиром дивизии дальних бомбардировщиков, дислоцированных в Таллине. Говорил, что якобы совершенно случайно приехал на родину.

Тогда произошла первая моя встреча с ним.

Пишут, что он воевал в Афганистане. Неправда. Дивизия в боевых действиях действительно иногда участвовала. Мы ставили задачи, они поднимались с аэродрома возле Таллина, прилетали к нам, отрабатывали и улетали, не приземляясь. Это же дальняя авиация.

Достаточно было одной встречи, чтобы понять: Дудаев очень плохо владеет собой. И все, кто вместе со мной принимали участие в разговоре, в один голос подтвердили, что это психически неуравновешенный человек.

Явно выраженная мания преследования. Он очень хорошо говорил, увлекаясь и забывая о собеседниках. Оратор потрясающий. Собеседник никакой. Кроме себя никого не слышал. Таких людей не так уж мало в нашей жизни. Иные даже оставили заметный след в истории.

После этого я летал в Грозный еще два раза. Ситуация явно выходила из-под контроля. Меня направлял туда Грачев специально для того, чтобы говорить с Дудаевым.

Положение сильно осложнялось тем, что в Грозном стояла учебная дивизия. На два штата она была обеспечена оружием, боеприпасами и всем необходимым. Не хотелось даже думать, что может случиться, если это оружие попадет в руки чеченской оппозиции.

Мы с Дудаевым подолгу беседовали, если это можно так назвать. То есть он говорил много и увлеченно, но меня почти не слышал. Твердил, что любит Россию — свою большую родину, но еще больше любит Чечню — землю своих вольнолюбивых предков. «Все, что о нас пишут, что мы русских вытесняем и прочее, — это ложь и провокация», — вдохновенно врал он, отрицая очевидное. Уже вовсю разворачивался исход русских из Чечни и в особенности из Грозного.

Я обо всем Грачеву докладывал, писал докладные в правительство и президенту, формулировал свое видение, что там необходимо сделать. Основная идея заключалась в том, чтобы любыми законными способами убрать Дудаева из Чечни. Лучше всего взять его в Москву на какую-нибудь почетную должность. Будучи человеком болезненно тщеславным, он на это охотно пойдет. Не менее важная задача — вывезти из Чечни огромное количество оружия, пока оно не перехвачено и не повернуто против нас.

Грачеву мои опасения казались преувеличенными. Он в то время уже делал свои знаменитые заявления, которые так вдохновляли Ельцина, что, если понадобится, мы возьмем Грозный за два часа одним парашютно-десантным полком…

Я пытался объяснить руководству, что положение становится опасным, предлагал, как избежать вооруженного противостояния в Чечне. Слушать меня никто не хотел, сомневаюсь, была ли прочитана хоть одна из моих аналитических записок.

В конечном счете приняли решение Грачева: урегулировать обстановку в Чечне силовым путем. Военная операция готовилась без моего участия, и потому ни в какие детали ее я не был посвящен.

Как известно, в ноябре «усмирители» въехали в Грозный на танках. Организовала этот совершенно авантюрный рейд так называемая «чеченская оппозиция», выступившая против самозваного дудаевского режима. Несчастных обманутых людей боевики Дудаева расстреляли на узких улицах города противотанковыми ракетами, украденными с наших же армейских складов.

В усмирительную экспедицию были навербованы только офицерские экипажи. Многие из дивизии, в которой я служил до отправки в Афганистан. Они мне звонили и все рассказывали. Подписывали с ними какие-то непонятные договоры. Никто, конечно, и не предполагал, что так получится. Грачев не сомневался, что жители Грозного просто оцепенеют от ужаса при виде въезжающих в город танков и ультиматум «оппозиции» будет тут же полностью выполнен.