— Тогда поспешим.

Застоявшаяся вода, в которую не без содрогания прыгнула Нелли, противно пахла, башмаки сразу потянули ноги книзу. Щастье, что плыть было всего ничего. Вот уж рука ее ухватилась за какой-то маленький колючий куст.

Ощущая себя какой-то неряшливой русалкою, Нелли выбралась к подножию стены. Остальные трое опередили ее, в том числе и тот, кто был здесь противу своей воли.

— Гляньте, Элен, мы поспели в самый раз! — Ларошжаклен указал рукою на восток: край неба наливался пунцовым светом. Рассвет, верно, начался раньше, чем его можно было увидать под тучами.

Ан Анку между тем уже ухватился за веревку, провисевшую здесь, как ни в чем ни бывало, весь миновавший час.

Синий вновь принялся пихаться и мычать, верно сообразил, что уж теперь его не убьют, а может он и не соображал вовсе, просто потерял голову с перепугу. Шуаны не чинясь сбили его с ног и стянули щиколотки петлею, сооруженной из конца все того же вервия. Нелли уж догадалась, что судьба ему валяться тут, покуда все они не влезут, а после ехать кверху мертвым грузом.

Подниматься, опираясь в неровную стену, оказалось не так страшно, как казалось, хотя этого-то как раз ей прежде проделывать не доводилось. Одно худо, Нелли успела десять раз пообещать себе, что в другой раз для подобных прогулок разживется непременно мужским нарядом. Уж пусть кто хочет думает о ней что угодно, а вот ей скучно думать все время о собственных своих ногах: кто и до какого предела их мог увидать.

Главное дело — упираться, упираться все время, чтоб не повиснуть на веревке на одних руках. Шуанам может и пустяк, а у ней руки не довольно сильны.

Казалось, тугая струна скользила в руках ее много дольше, чем когда они спускались вниз. Но вот уж слава Богу виден впереди край скального балкона.

— Кто идет? — сурово окликнул кто-то, склонясь сверху. Виден вопрошавший был только темным силуэтом на фоне светлеющего неба, но голос господина де Роскофа она узнала сразу.

— Свои, Монсеньор, — откликнулся Ан Анку, взбиравшийся впереди Елены. — Тащим языка.

— В добрый час, хоть и не до того теперь. Поторопитесь! У нас неладно.

Нелли чуть не оступилась: сие «неладно» сказано было так, как человек менее сдержанный, нежели ее свекор, сказал бы «беда».

— Уж ясно, коли Вы не спите в эдакой час, — Ан Анку уже перебирался на уступ.

— Никто не спит, — бесстрастно ответил господин де Роскоф. — Все обшаривают замок. Я и подумал было, что веревку оставлял ты, но как знать наверное? Столько вас там?

— Трое с дичью, — Ан Анку подхватил Нелли за плечи, помогая ей влезть.

— Но что случилось, отец? — Нелли с облегчением вздохнула, ощутивши надежную твердь.

— Элен?! — господин де Роскоф даже отшатнулся назад.

— Я попросила господина де Ларошжаклена взять меня за языком, — Нелли понимала, что свекор может быть недоволен ее самовольством, но не в эдакой же мере. — Но что стряслось?

— Решительно ничего, негодница, — отрезал господин де Роскоф с каким-то непередаваемым выраженьем: казалось, он единовременно и радовался и был взбешен.

— Ну вот, теперь и дорогого гостя можно затаскивать, — Ларошжаклен, в свой черед, оказался на балконе. — Я и не признал сперва, что это Вы, Белый Лис. Из чего в замке тревога?

— Из ничего, — необязательно ответствовал Неллин свекор. — От Вас не ждал я такой дурости, Анри.

— Вы правы, меня укоряя, я виноват, — Ларошжаклен потупил голову. — Меня не извиняет ни в коей мере то, что такой прекрасной даме, как Элен де Роскоф, трудно не тщится угодить. Я не вправе был зряшно подвергать ее даже тени опасности.

— Да наплевать на опасность! — положительно, в такой ярости Нелли еще никогда не видала господина де Роскофа. — Взрослая женщина, хочет рисковать — ее дело.

— Чем же Вы рассержены тогда, батюшка? — робко вмешалась Нелли.

— Я? Рассержен? — свирепо переспросил господин де Роскоф. — Право слово, с чего бы мне быть рассержену?

Не пожелавши боле разговаривать, господин де Роскоф полез через менхир. Нелли сочла за лучшее последовать его примеру, впрочем, не устремилась за ним вглубь крепости, но предпочла подождать Ан Анку. Молодой шуан между тем изготовился тянуть веревку через стропило.

Дело шло не так уж легко — и то сказать, не бадью с водою он все же подымал. Складываясь кольцами, вервие собиралось у его ног. Наконец через дыру в камне Нелли услыхала, что Ларошжаклен с чем-то возится снаружи, на балконе.

Она не сдержала смеху: синий-то, оказывается, подымался вниз головою! Ну, так ему и надо, еще мало.

Однако ж самому синему мало явственно не показалось. Когда Ан Анку содрал, наконец, попону с его головы, вид офицера показался ужасен: лицо побагровело как бурак, глаза налилися кровью словно переспелая клюква. Сей оживший натюрморт пытался удержаться на своих ногах, но качался ровно пьяный. Не слишком к тому снисходя, Ларошжаклен с Ан Анку повлекли куда-то пленного.

Нелли осталась одна в обаятельно озаренном рассветными лучами уголке старого замка, примыкавшем одной стороною к службам. Это был вовсе небольшой внутренний садик, с выходящей на него галерейкою. Несколько кустов полуодичавших роз не слишком сочетались с какой-то разновидностью хвойных деревцев, превращенных неумелыми ножницами в два шара и две пирамидки. Верно не слишком-то богато жили владельцы замка Керуэз. Нелли присела на одну из двух расположенных визави каменных скамей, громоздких и неуклюжих свидетелей давних дней, больше похожих на надгробия.

Никто, строго говоря, не держал Нелли в сем уютном садике, да и небрежный наряд, еще допустимый под покровом ночи, средь бела дня имело смысл поскорее привести в порядок. Однако ж как раз дневной свет и удерживал Нелли в укромном уголке, играя с нею странную шутку. То, что мнилось в темноте столь простым и правильным, теперь предстало сущей нелепостью. Или так вышло просто потому, что столь сильно рассердился свекор? Кстати, непонятно, с чего, сам же признал, что она в своем праве. А все ж таки неприятно все сие получилось, неприятно и глупо.

Ну да делать нечего, а уж прятаться в уголке и вовсе недостойно. Ну так и будет с нее!

Первой ей попалась навстречу Параша, еще издали укоризненно всплеснувшая руками.

— Да не спеши ты браниться, — опередила подругу Нелли. — Лучше объясни, из чего вышел переполох? Батюшка со мною даже разговаривать не стал.

— Как это из чего? — возмутилась та. — Я ж всех и подняла зря, а чего прикажешь делать? Хотела к тебе зайти под утро, платье уж давно почистить пора, а тут, благо, и утюг на кухне нашелся. А дверь-то изнутри на задвижке. Что делать, будить тебя жаль, а другого времени нету: раненый-то только уснул. Вспомнила, что окно до земли низко. Через подоконник влезла, гляжу — тебя нету! Ну и куда тебе ночью было через окно из запертой-то горницы отлучаться? Да вещи все раскиданы. Отец-то Модест первым так и порешил, что беспременно тебя санкюлоты окаянные украли.