«Я свободен?»

Как просто оказалось решить проблему: брось машину и выбирайся на своих двоих. Дедовским способом, так сказать.

Настроение резко улучшилось.

«На лошади я, наверное, тоже бы вырвался. Лошадь живая, она такие места чует, она вынесет. А машина мертвая, холодная…»

Какие странные слова иногда приходят в голову: лошадь чует такие места… Какие «такие»? Такие. Непонятные.

В центре города?

А почему нет?

Борис посмотрел на церковь: «Позвать джиповода? Нет, он машину бросить не сможет, ему за семьей ехать надо. Надеюсь, у него получится».

Что делать дальше. Пивоваров представлял отчетливо: перейти на ту сторону улицы, пройти чуть дальше по Верхней Радищевской и поймать машину, идущую к Яузе.

«А там махнуть через Москву-реку и ехать домой кружным путем. Черт с ней, с Таганкой. И с машиной тоже — черт. Завтра разберемся!»

Борис ступил на мостовую, подождал, пропуская идущий от площади поток автомобилей, торопливо сделал еще несколько шагов, и…

И оказался перед закрытыми дверями церкви.

Которая должна была остаться за его спиной.

«Нет!»

Пивоваров испугался. До холода в животе. До шевелящихся волос. До липкого пота.

«Нет!!»

Несколько секунд он стоял и тупо разглядывал двери храма. Дрожал и тупо разглядывал двери храма. Не думал ни о чем, просто разглядывал закрытые двери.

Борису показалось, что он обречен.

Но потом паника отступила, и появилась отчетливая мысль: «Надо идти в церковь. Без этого не выбраться».

— Здравствуй, Никола Таганский!

— Никола на Болвановке, — поправила его какая-то женщина.

Борис резко обернулся. Рядом стояла невысокая высохшая старушка в черном плаще и черном платке.

— Никола на Болвановке, — повторила она. — Улица так называлась: Верхняя Болвановка. Здесь когда-то идол стоял, по-татарски — болван. Оттуда и пошло.

Старушка перекрестилась, повернулась к Пивоварову спиной и медленно пошла в сторону Таганки, катя за собой потрепанную хозяйственную тележку.

— Никола на Болвановке… — Борис так же перекрестился и решительно взялся за ручку двери.

«Посмотрим, сможешь ли ты мне помочь?»

— Не сможет!

Ошеломленный Пивоваров отступил на шаг назад. И сам не понял, что именно заставило его это сделать: громкий хриплый голос или тот факт, что двери в храм оказались заперты?

«Но ведь я видел, как джиповод входил в церковь!»

Храм на реставрации.

Прохожие с удивлением смотрели на человека, дергающего запертые двери.

— Никто тебе не поможет, Боря, никто!

Сквозь застилающий глаза туман страха Пивоваров с трудом различил приплясывающего перед ним мужчину. Лица не разобрать, все заросло густой бородой. Длинные волосы всклокочены. Одежда — тряпье. И запах…

«Бомж?»

— Сам думай, Боря, сам! Ты ведь умный, Боря, ты справишься!

И вдруг вцепился Пивоварову в плечи, резко притянул к себе и крепко поцеловал в губы.

— Отстань!

Пивоваров оттолкнул сумасшедшего бродягу и, спотыкаясь, побежал к площади.

— Сам, Боря, сам!!

На одежде застрял густой запах давно не мытого тела, нечесаных волос и нестираной рубахи. Кислый запах, противный.

Липкий.

А вокруг шепот:

— Его юродивый поцеловал!

— Его поцеловал юродивый!

— Юродивый его перед церковью поцеловал!

«Они завидуют? Чему?»

* * *

Теперь компанию брошенному «Вольво» составлял подмигивающий желтой «люстрой» грузовичок.

«Эвакуатор, — обреченно вздохнул Пивоваров. — Доигрался».

На его счастье, гроза автомобилистов только-только подкатил к его машине, и оставался шанс спасти «Вольво» от штрафстоянки. Борис уныло подошел к милиционеру:

— Здравствуйте, товарищ капитан.

— Ваша машина?

— Да.

— Предъявите, пожалуйста, документы.

Пивоваров протянул милиционеру права.

— За сигаретами ходили?

— Нет…

— А зачем?

— Мы с хозяином «Лендровера» вас искали. Мы… немного потерлись… чуть-чуть…

— Какого «Лендровера»?

— Вот здесь джип стоял. — Борис махнул рукой на то место, что ныне занял эвакуатор. — Черный «Лендровер» с… кажется, у него воронежские номера были.

— Здесь не было никакого джипа, — помолчав, произнес капитан.

— Как это не было?

— Вот так. Я прекрасно видел, как вы остановились, включили аварийные сигналы, вышли из машины и отправились к метро. Вы были один.

— Вы ошибаетесь.

— Сначала я подумал, что у вас поломка, но вы не стали никому звонить. Просто ушли. Вот я и спрашиваю: за сигаретами ходили?

Борис сдавил руками виски.

«Джипа не было. Джиповода не было. А церковь? А юродивый?»

А что вообще было?

— Мне стало плохо… — пробормотал Пивоваров.

Милиционер вздохнул:

— Вы пили?

— Нет.

Он подошел ближе, принюхался — перегар не чувствовался.

— Вы принимали наркотики?

— Нет.

— Тогда скажите, почему вы остановились?

— Я никак не мог повернуть на нужную улицу, — твердо ответил Борис, глядя прямо в глаза милиционеру. — Я нарезал пять кругов по площади и не смог повернуть. Я не знаю, что со мной произошло. Я просто не мог повернуть. И не мог оставаться за рулем. Я вышел отдохнуть.

Капитан молчал.

— Я не пил и не принимал наркотики. Я не вру. Но что со мной произошло, я не знаю.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. А затем подошел водитель эвакуатора и поинтересовался:

— Цепляем?

— Нет, — медленно ответил милиционер, — не цепляем.

И протянул Пивоварову документы. У Бориса не было сил его благодарить. Он просто кивнул.

— Счастливого пути, — произнес капитан.

Салон успел основательно остыть, и Пивоваров включил кондиционер на максимальную подачу тепла. А заодно и приемник.