class="empty-line"/>

— Я конечно не законченный альтруист, но ситуация критическая. Ну как? Поможете?

Волков неопределенно пожал плечами:

— Ели это поможет, то стоит попробовать, Расходы конечно потребуются, но не критические.

Геннадий радостно заерзал на стуле:

— Тогда я перебазирусь сюда. Здесь синтезировать белок удобней чем у меня на даче и до работы ближе.

Визит на старое место работы

Леонид прислонил мобильник к уху и сконфуженно наморщил лоб:

— Тамара Михайловна? Как поживаете?

Из трубки донесся удивленный возглас:

— Ты что ли, Леонид Михайлович?

Голос в трубке приобрел радостные нотки:

— Привет. Не забываешь. Молодец. Мы поживаем по прежнему. Кое-кто перешел на удаленный режим работы. Я пока все еще езжу на работу. Ты то сам как? С работой определился?

Леонид Михайлович радостно отозвался:

— Да все нормально. Тружусь. Друзья не дали пропасть. Хочу вот вас навестить. Не возражаешь?

— Конечно, нет. Рада буду снова повидаться. Тут это.

Тамара Михайловна замялась:

— Твой кабинет теперь Брейнер занимает.

Богданов обрадованно выкрикнул:

— Вернулся значит назад?

Его собеседница хмуро отозвалась:

— Вернулся. Твоими муравьями теперь занимается. Монографию Брема я ему отдала. Так что не переживай.

— Отлично. Я тогда завтра к вам заеду.

— Будем ждать.

Встреча произошла у бывшего кабинета Богданова. Когда он вошел в коридор лаборатории, Тамара Михайловна курила, держа в руках банку полную окурков. Взаимные приветствия были продолжительными и восторженными. Леонид Михайлович поставил на пол объемистую сумку и полез в карман за сигаретами:

— Вот с подарками к вам явился.

Его собеседница с любопытством посмотрела на сумку:

— Ну, что? Тогда сейчас чайник поставлю?

Позади них заскрипела дверь. Собеседники дружно обернулись. В проеме двери показалась лохматая голова Алексея Брейнера. На его лице недовольство сменилось удивленной растерянностью, а затем смущенно испуганной улыбкой:

— Леонид Михайлович? Здравствуйте.

Богданов приветливо улыбнулся:

— Здравствуйте Алексей. Сколько лет сколько зим.

На лице Брейнера отразился широкий спектр эмоций. Это напоминало смену окраски хамелеона. От неожиданности Алексей потерял дар речи. А Богданов его весело подзадоривал:

— Ну, что же вы? Не рады встрече?

Алексей растеряно промямлил:

— Рад конечно. Просто это как-то неожиданно.

Богданов продолжил балагурить:

— Решил вот навестить старых коллег. Чай не чужие люди. Столько вместе всего пережили. А теперь вот новая напасть ковид. Мало ли чего. Решил проведать

Брейнер недоверчиво молчал. Богданов наморщил лоб:

— Сначала о долгах. Тамара Михайловна ведь передала вам ваш фолиант Брема?

Алексей согласно кивнул головой. Леонид Михайлович облегченно вздохнул:

— Ну вот. Камень с души упал. Дальше. Как там мои муравьи? Не загнулись?

На этот раз Брейнер выдавил из себя:

— С муравьями все нормально. Живы. Правда с триггерной социализацией пока сложности.

Тамара Михайловна замяла окурок в банке:

— Ну, я пока чайник поставлю.

Богданов радостно глядя на Алексея взмахнул рукой:

— Действительно, чего мы на ходу-то беседуем. Сейчас под чаек неспеша и поговорим. Как Алексей? Просветите меня о том, как расцветает зарубежная наука.

Глаза Брейнера забегали:

— Я сейчас, только кое-что доделаю.

— Ну, догоняйте Алексей.

Когда Богданов вошел в кабинет Тамары Михайловны, та убедившись что он один без Брейнера, со злорадством заговорила:

— Ну нагнал ты на него страха. Я думала он со страха обделается.

Богданов недовольно поморщился:

— Ой да ладно. У каждого своя судьба. У каждого по разному складывается. Иногда вопреки нашим желаниям.

— Добренький ты Леонид Михайлович.

— А что я должен был на него собак спустить? А толку? Да и настроение не то. Знаешь Тамара, а я где-то даже рад, что меня отсюда выперли. Не случись всего этого, сидел бы сейчас здесь, коптил небо в ожидании неизвестно чего. Все что не делается все к лучшему.

— Что неплохо устроился?

— Да как тебе сказать? Не хочу бога гневить. В общем живу нескучно. Не бедствую.

— Может и меня к себе пристроишь?

Богданов сочувственно буркнул:

— Что зажимают?

Тамара Михайловна наклонила голову к плечу и поморщилась. Дверь открылась и бочком в нее скромно протиснулся Брейнер. В руках он держал небольшую коробочку.

Богданов про себя отметил, что приливов щедрости за Брейнером ранее не наблюдалось. Тем не мене коробочка оказалась с конфетами. Тамара Михайловна оживилась:

— Конфеты нам не помешают. Как-то вы задержались Алексей. Чай уже стал стынуть.

Богданов с энтузиазмом начал:

— Ну рассказывайте, что творится за просторами Родины?

— Начал он свой рассказ Брейнер с оправданий:

— Вы не держите на меня зла Леонид Михайлович.

Богданов вздернул брови:

— Что вы, что вы, Алексей. Даже в голову не приходило.

Брейнер смущенно продолжил:

— Понимаете, Леонид Михайлович, мне сказали, что вы наотрез отказались ехать во Францию. А необходимо было координировать работы. С другой стороны это правильно. Кто-то ведь должен был здесь продолжать работы. А это было только вам по плечу.

Алексей смущенно замялся. Богданов его попытался подбодрить:

— Перестаньте себя корить понапрасну. Лучше расскажите как там у них. А то мы кормимся только слухами. А тут представилась возможность все узнать из первых рук.

Алексей судорожно сцепил ладони рук и поднял виноватые глаза на Богданова:

— Ну что сказать. Организовано у них все здорово. Аппаратура по последнему слову техники. Просторные лаборатории.

Богданов сдвинул брови к переносице:

— Меня вот интересует. Их газоанализаторы лучше моих?

Глаза Брейнера стали совсем виноватыми:

— Вы не обижайтесь Леонид Михайлович. Их аппаратура значительно современней нашей. Их газоанализаторы немного габаритней вашего, но с огромными функциональными возможностями, а главное с широким пользовательским интерфейсом. Но скажу вам откровенно. Бариньи очень высоко оценил вашу работу. А он ведь светило и матерый ученый.

Правда поначалу у нас с ним вышла заминка с генной модификацией муравьев. Но потом все благополучно завершилось.

Богданов отхлебнул чай и благосклонно посматривал на своего бывшего коллегу.

Восторги Алексея относительно Бариньи, его сотрудников, и условий их работы продолжились. Когда наконец Брейнер перестал восхищенно фонтанировать, Леонид Михайлович как бы между делом поинтересовался:

— А у Бориса как дела сложились?

Брейнер сразу сник:

— Борис остался во Франции. Думаю навсегда остался.

В голосе Брейнера зазвучали оправдательные нотки:

— Ну он не был связан