- Пойду отдыхать, - ответил Тэмир и подал руку жене, помогая спуститься с возвышения.  

- Кхе-кхе! - скрипуче рассмеялся старик. - Там наши для тебя поставили шатер. Не забудь нагайку повесить на вход!

***

Микдад смотрел, как пленивший его хан уходит со своей женой, и злился от бессилия. 

Он должен был сразу понять, кто она. Как только ее увидел...

Но сейчас сожалеть было поздно. На кону все еще оставалась власть, Микдад собирался бороться за нее. Хоть хан назначил наместником не его, а этого заскорузлого старого барана, эмир все равно был уверен, что у него и сейчас есть шансы. Возможно, даже большие.

***

Позади остался тронный зал, но они все еще шли, держась ровно и отстраненно, как и положено правителю и правительнице, потому что на них смотрели тысячи глаз, в том числе и враждебных. Нельзя показывать слабину, демонстрировать чувства.

Но как только отошли подальше по этому помпезному анфиладному коридору, Тэмир сжал ее ладонь в своей, а потом и вовсе подхватил на руки и понес.

- Дуртай, охин-луу моя, дуртай, - шепнул ей, прижимая к груди.

А  вокруг уже были свои воины. Они вскидывали вверх руки:

- Урра-гах! Великий хан Тэмир! Ханым! Урра-гах!

Их встречали боевым кличем, выкрикивали что-то про добычу и про нагайку. Воины смеялись, Тэмир смеялся в ответ, и Аля смеялась и прятала лицо у него на груди.

Всеобщая эйфория, война окончилась без крови. Люди готовились биться и умирать, если нужно. А тут - не надо умирать, можно жить! Победа.

Это захлестывало радостью, кружило голову, порождало ложное чувство безопасности, в которое так хотелось верить. Но Аля заставила себя опомниться.

- Пусть люди не расслабляются. Эмир хитер и коварен, он может ударить, когда мы не будем ждать, - сказала она, глядя на дворцовые стены.

Они к тому времени уже вышли во двор, Тэмиру подвели его черногривого буланого коня.

- Не бойся, охин-луу, я не дам ему такой возможности, - сказал он просто.

Вместе с ней поднялся в седло, устроил ее удобнее и шагом выехал из ворот на площадь. За ним сразу же сотня сопровождения. Как только всадники выстроились в особом порядке - спереди, сзади и с боков, они понеслись по улицам Керканда.  

Тревожно было проезжать город. Как пробираться сквозь полный опасностей лес. От ощущения незримой опасности иглы покалывали по коже. Всю эту дорогу Тэмир внимательно следил за крышами и окнами домов, а у его людей были луки наготове.

Но вот они выехали за городские ворота, и сразу стало легче дышать. За непрерывным напряжением этих дней и особенно последних часов как-то смазалась радость их встречи. Пока брали эмира в заложники, потом пока стояли там в зале и ждали, она только и могла, что пристально отслеживать любое движение людей Микдада. Боялась, что кто-нибудь подкрадется незаметно, да просто у кого-то не выдержат нервы, и начнется кровавая резня. А теперь наконец отпустило.

Степняки погоняли коней и неслись во весь опор. Так, что ветер свистел в ушах.

- Куда мы теперь? - спросила Аля, перекрикивая ветер.

Тэмир склонился к ней и заглянул в глаза:

- Туда, где мы сможем спокойно спать.

- Ох... - она сразу покраснела.

Прикрыла рот ладонью и прижалась щекой к его груди, а он хрипловато засмеялся и погнал коня еще быстрее. А какие коленца на радостях выделывала сопровождавшая его сотня.

- Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! Кху-Кху-Кху! Джу-ухх! Сайхан цом! Едет великий хан, охин-луу везет! - кричали они и горланили свои диковатые песни.

Но вот впереди показался наскоро установленный в поле стан. Вокруг, наверное, мингана три воинов, шатры. Они влетели туда на всем скаку, их опять встречали криками радости.

Тэмир подскакал прямо к большому шатру в центре. Соскочил с коня и на руках занес ее в шатер, при этом как-то умудрился еще успеть одной рукой нагайку накинуть на полог.

Все! Они были дома.

- Курбан олем сана, дуртай*! (Приношу себя в жертву за тебя, любимая) Иди ко мне, - жарко прошептал он, прижал ее к себе крепко и поцеловал.

Теперь можно. Больше не было вокруг посторонних глаз.

Они наконец остались только вдвоем.

***

Но слишком сильный порыв перекрывал все остальное. Ей просто хотелось обнять мужа и поверить наконец, что они вместе и оба живы. Аля сейчас даже не смогла бы ответить на его страсть, потому что чувств было слишком много. Ее трясло мелкой дрожью, она прижималась к нему и с трудом подавляла рыдания.

Но Тэмир и сам застыл, закрыв глаза, как будто понял ее состояние. Обнял ее так, словно хотел навсегда срастить с собой, потом медленно разжал руки и снова поцеловал.

- Вымоешь меня?

- Да, - Аля счастливо всхлипнула, прикрыв ладонью рот.

Это было так правильно, дать им время снова привыкнуть друг к другу, просто поговорить. Помыться сейчас было самое то.

В шатре стояла жаровня с углями, уже была заботливо нагрета вода в широких мисках, и приготовлены шкуры и травы. Аля унесла все это за занавеску, стала расставлять. Взяла сложенные стопочкой мягкие тряпки и мыльный корень.

И вдруг поймала себя на том, что улыбается.

Во дворце эмира были гораздо лучшие условия, невозможно даже сравнить. Там были ванные, в которых вдоволь воды, бассейны и даже хаммам, куда  она, кстати, не ходила, потому что постоянно ощущала подспудную опасность. Но именно здесь, в шатре, где никаких условий и удобств, она чувствовала себя комфортно.

Привыкла? Для девушки из двадцать первого века не странно ли? Аля пожала плечами и обернулась. Почувствовала его.

Тэмир уже успел снять с себя верхнюю одежду и обувь и стоял на пороге босиком. Смотрел на нее. Ждал. Совсем как тогда, в первый раз. Ничего не изменилось. Занавеска - всего лишь условная преграда, но он не войдет в «ее владения», пока не увидит согласия в ее глазах.

В этом был весь он. Великий хан Тэмир.

Она улыбнулась, а мужчина переступил эту незримую черту и вошел к ней, опуская за собой занавес. И сразу стало интимно, оба замерли, глядя друга на друга. Тэмир был в одних широких темных штанах, смуглая кожа поблескивала, очерчивая широкие плечи и точеный торс. Но шрамов прибавилось, он похудел, осунулся и одновременно еще больше окреп. Хотя куда уж больше, и так словно стальной.

Пауза затянулась, Аля заставила себя отвести взгляд и сказала:

- Снимай с себя все.

 Ее голос прозвучал чуть хрипловато. Он