Наполеон находился в Асторге, где 1 января получил объемистый пакет депеш. Ознакомившись с ними, он приостановил преследование англичан и объявил, что пробудет несколько дней в Асторге. 3-го он принял решение возвратиться в Париж, назначив вместо себя Сульта, который, несмотря на победу при Луго — 7-го — и Ла-Коруньи — 16-го, — так и не смог воспрепятствовать англичанам погрузиться на корабли.

Какого рода известия побудили Наполеона внезапно покинуть Испанию в тот момент, когда его ждали еще Лиссабон и Кадикс? По мнению обычно хорошо информированного Паскье, «Наполеон не мог больше игнорировать сообщения о продолжающемся интенсивном вооружении Австрии, что свидетельствовало о ее весьма опасных намерениях. Кроме того, он знал, что, уступая давлению Англии, она рассчитывала, воспользовавшись его отсутствием, перейти границу, захватить Баварию, перенести войну на берега Рейна и обеспечить освобождение Германии. Обстоятельства благоприятствовали Австрии в ее попытке осуществить этот смелый замысел. В самом деле, все пришло в движение в австрийских землях, едва Наполеон примчался из Испании, чтобы предупредить новую угрозу. Это был один из тех моментов жизни императора, когда его душа находилась, должно быть, во власти сильнейших эмоций».

Паскье отмечает и другую причину поспешного возвращения Наполеона: «плетущиеся в его правительстве интриги» и прежде всего — сближение между Талейраном и Фуше, которые до этого были в ссоре. «Что удивляло в неожиданном согласии этих двух особ, так это огласка, которой они, обычно столь осмотрительные, сочли возможным предать свой союз, — отмечает Паскье. — Либо они считали, что заключенный ими альянс укрепит их могущество, либо не сомневались в поражении императора». Как и накануне битвы при Маренго, оба сообщника, по-видимому, не исключали возможности гибели Наполеона, что позволило бы им заменить его Мюратом. Подобные интриги свидетельствовали об усталости, царящей в окружении императора, и страхе нотаблей перед непрерывно возобновляющимися войнами.

Особенности испанской войны

Наполеону удалось стабилизировать обстановку в Испании: столица была освобождена, английский контингент выдворен за пределы страны, а Сарагоса, по истечении трехмесячной осады, в ходе которой погибло 40 тысяч человек, пала 20 февраля 1809 года. Но эти успехи не привели к окончанию войны в Испании, войны без правил, зверства которой, быть может, и преувеличивались народным воображением. Для французской армии она была осложнена тяжелыми природными и климатическими условиями, проблемами с продовольствием, поскольку в нищей стране и в мирное-то время трудно было прокормиться, партизанскими набегами, которые предпринимал против разрозненных французских колонн и конвоев народ, доведенный до фанатизма ксенофобией и религиозной пропагандой. Кровная месть, социальный и региональный антагонизм, пылкость испанского характера лишали эту войну какого бы то ни было смысла.

Наполеон заблуждался, представляя себе Испанию по аналогии с Францией 1809 года. Реформы, проведенные в этой стране императором и его братом Жозефом, могли вызвать сочувствие лишь самой просвещенной части буржуазии, молодых представителей офицерства и незначительного числа лиц духовного звания, враждебно настроенных по отношению к инквизиции. Но даже среди этих afrancesados сколько было дорожащих своим местом чиновников и сколько армейских поставщиков, заинтересованных в огромных военных прибылях!

Столь же ошибочной была попытка сыграть на местном национализме в надежде разобщить врага. Напрасно Ожеро распечатывал на каталонском языке газеты, перепевавшие заезженные темы этнической автономии. Наконец, рассредоточенность очагов сопротивления сбивала с толку наполеоновских маршалов, привыкших сражаться в чистом поле против обороняющегося единым фронтом неприятеля.

Впервые не сработала наполеоновская концепция молниеносной войны, основанная на сокрушительных ударах, вынуждавших противника сразу же идти на переговоры. Французская армия увязла на полуострове, оказавшись не в состоянии одержать решающую победу. Испания лишила Империю живой силы; приходилось объявлять дополнительные рекрутские наборы. В 1809 году, не без осложнений, был досрочно призван в армию контингент 1810 года. С 1808 года доклады Фуше начинают пестрить сообщениями о многочисленных антивоенных манифестациях в Бордо и Париже. 4 декабря 1808 года Меттерних писал: «Со времени начала народного восстания в Испании вооруженные силы Франции сократились вдвое».

Затянувшаяся война перестала себя окупать. В опубликованном в 1812 году памфлете под названием «Наполеон — администратор и финансист» женевский экономист Франсис д'Ивернуа осветил финансовые последствия событий в Испании: «До 1809 года Наполеон осуществлял свое триумфальное шествие, завладевая трофеями побежденного врага, чтобы с их помощью напасть на другого и так же обобрать его. Все его войны, за исключением испанской, были столь молниеносными и эффективными, что, возместив благодаря победе расходы на проведенную кампанию, он всякий раз возвращался с казной, позволявшей ему в следующем году экипировать и содержать во Франции рекрутов — вплоть до отправки на территорию иностранной державы. Но, забросив их за Пиренеи, он ввязался в столь дорогостоящую авантюру, что, вместо того чтобы извлекать из каждой кампании по 250 миллионов франков, он стал вкладывать в них огромные суммы, в результате чего доходы обернулись для него расходами, а прибыль — убытком».

Наконец, испанская война, пробив брешь в континентальной блокаде, спасла Англию от экономического кризиса. Народное восстание, отвлекая на себя французские вооруженные силы, сделало более уязвимой созданную Наполеоном систему берегового контроля, что привело к активизации контрабандной торговли, стимулируемой всеобщим дефицитом и повышенным спросом на колониальные товары. Оно вновь открыло перед британскими экспортерами испанские порты, а также необъятный южноамериканский рынок, на который они давно уже взирали с нескрываемым вожделением. С июля 1808 года возобновились торговые отношения между Англией и восставшими провинциями. Прерванные наполеоновской кампанией, они ощутимо упрочились в 1809 году, позволив англичанам реализовать крупные запасы промышленных товаров. Важное значение для английского экспорта имело освоение, хотя и медленное, захваченных Фердинандом VU колоний. В памфлете 1809 года под названием «Последствия континентальной блокады для торговли, финансов, кредита и процветания британских островов» д'Ивернуа остроумно заметил, что блокада могла бы быть куда эффективнее, если бы «французское правительство, принимая весьма жесткие меры для закрытия европейских рынков, не приняло куда более жестких мер для открытия их в Южной Америке».

Словом, итоги войны в Испании оказались для Наполеона явно неутешительными. Он сетовал на Святой Елене: «Эта злополучная испанская война стала самым настоящим бедствием, первопричиной обрушившихся на Францию несчастий». Она привела к разобщению императора и буржуазии, но в еще большей степени — к разобщению императора и народа, измученного опустошительными рекрутскими наборами. Легенда о «Людоеде» родилась в 1809 году, когда военные операции на Иберийском полуострове вновь потребовали дополнительных призывов в армию.

На одном из самых знаменитых полотен Гойи, созданном живописцем между 1808 и 1809 годами, изображен колосс, угрожающий толпе людей и животных. Как не узнать в нем Наполеона?