Сегодня утром в одной из знаменитейших скульптурных композиций Италии обнаружили тело убитого человека. Горло его было перерезано от уха до уха. Перерезанными оказались также и основные артерии. На руках и ногах остались следы, схожие, как уверяют, с теми, что присутствовали на теле распятого Христа.

Труп нашли в фонтане Маджоре, стоящем в самом центре Перуджи. Фонтан, созданный в 1275 году Пикколо и Джованни Пизанскими, является символом средневековой Перуджи. Знатоки искусства считают его одним из изящнейших образцов европейской скульптуры тринадцатого века.

— В этом доме найдется чем позавтракать, Фрэнсис? Хоть какая-то надежда на завтрак тут имеется? Я, пожалуй, спущусь вниз, поищу чего-нибудь съедобного. Если сумеешь выбраться из кровати, найдешь меня там.

Тело обнаружили монахини, направлявшиеся в собор к ранней утренней службе. По их словам, фонтан был наполнен кровью. Они сообщают также, что при их возвращении из собора вода все еще оставалась красной, хотя тело из фонтана уже извлекли.

Перед внутренним взором Пауэрскорта предстал лорд Эдуард Грешем, вглядывающийся в зеркала, надеясь прочесть в них некие послания, бегающий по улицам Венеции, рассказывающий о великой любви своей жизни. Моя Луиза. Она была такая красивая. Неужели он должен был воссоединиться с нею вот так — с разрезанным неизвестным убийцей горлом, получив, наконец, последнее утешение от монахинь? Пауэрскорт стал читать дальше:

Суеверные элементы считают кровь символом Всевышнего. У фонтана собралась, чтобы помолиться, небольшая толпа верующих.

Итальянские власти не сумели пока установить личность погибшего. Они считают, что убитый, описываемый ими как человек лет двадцати восьми — тридцати с небольшим, не был по происхождению итальянцем.

Пауэрскорт перечитал заметку. Ему вдруг стало очень холодно. Он перечитал ее в третий раз, запомнив слово в слово. А после спустился на кухню.

— Пауэрскорт, доброго вам утра. Жена уверяет, что вы сделали предложение милейшей леди Люси, — приветствовал его лорд Пембридж, только-только целиком отправивший в рот намасленный гренок.

— Что? — переспросил Пауэрскорт, все еще обходивший по кругу фонтан у кафедрального собора Перуджи.

— Предложение сделали. Вы. Леди Люси. Так говорит жена, — и лорд пододвинул к себе блюдо с копченой селедкой.

— А, да. Совершенно верно. Сделал, — согласился Пауэрскорт, еще не успев понять, что он, собственно, говорит. Он так и оставался в Перудже, думая о расписаниях поездов, о новой дальней поездке через всю Европу. Тут он заметил, что его осыпают поздравлениями. Фицджеральд обнял его. Пембридж пожал ему руку. Невесть откуда взявшаяся сестра от души расцеловала в обе щеки.

— Вот старый черт! — сказал Фицджеральд.

— Поздравляю! Надеюсь, вы будете счастливы, — сказал Пембридж.

— Лучше поздно, чем никогда — сказала сестра.

Это все равно, что получить сразу целую пачку телеграмм, думал Пауэрскорт. Удастся ли ему остановить поток поздравлений?

— Прошу вас! Прошу! — он с силой пристукнул вилкой по столу. Гренок вылетел из подставки и покатился по полу. У ног Пауэрскорта остались лежать нежелательные крошки. — Прошу вас! Я понимаю, помолвка и так далее, это очень важно. Однако Джонни только что принес мне ужасную новость.

Видите ли, я полагал, что последнее мое расследование закончено. Теперь же я так не думаю. Напротив, я думаю, что меня ожидает вторая глава, которая будет еще и пострашнее первой. Похоже, мне придется возвратиться в Италию. И скорее всего, сегодня.

Пауэрскорт вдруг приобрел сходство с отчаявшимся ребенком, у которого отобрали все игрушки.

— Мне нужно посовещаться с моим шафером, — Пауэрскорту удалось соорудить печальную улыбку, каковую он и послал Фицджеральду.

Сестре его показалось, что глаза Пауэрскорта смотрят в какую-то дальнюю даль, как будто он уже уехал отсюда. Пембридж всегда считал своего шурина несколько чудаковатым — человеком хорошим, тут и говорить не о чем, но время от времени ведущим себя странно. Вот сейчас как раз такое время и наступило. И Пембридж вернулся к копченой селедке.

— Мне что же, речь придется произносить, Фрэнсис? Рассказывать о тебе всякие истории? И целовать невесту?

— Придется, Джонни, придется. Однако сначала нам необходимо составить план. Давай-ка пройдем в гостиную, поклонимся новым шторам Розалинды. Там наверняка тише, чем здесь.

Пауэрскорт вглядывался в утреннюю суету на Сент-Джеймсской площади. День выдался холодный, серый. У мальчишек-посыльных даже щеки были обмотаны шарфами.

Лорд Джонни прихватил с собой тарелку с гренками.

— Ты думаешь, это он, Фрэнсис? Тот труп в фонтане? Лорд Эдуард Грешем? — и Джонни перекрестился.

Пауэрскорт ответил далеко не сразу.

— Я думаю, возможно. Но это всего лишь догадка. Давай, однако, посмотрим, что нам известно. Нам известно, что Грешем собирался дорогою в Рим заехать в Перуджу. Так что оказаться там он мог. Теперь спроси себя, кто мог пожелать убить его таким необычным способом. Даже в Италии, которая прославлена своими убийцами, они вряд ли перерезают иностранцам глотки и оставляют их истекать кровью в каком-нибудь дурацком фонтане.

— Это не обычный фонтан. Я почитал о нем, прежде чем прийти сюда. Это один из самых прославленных фонтанов Италии, как и сказано в газете.

— Ладно, забудь о фонтане. Если того человека в Перудже убил не итальянец, тогда кто? Предположим, что убили Грешема. Кто знал, что он убийца? Грешем, я имею в виду. Убийца принца Эдди. Ты, я, Роузбери. Больше никто. Ни единый человек.

Он снова окинул взглядом площадь. Пошел дождь, на навесах угольных тележек уже образовывались лужи.

— Ни единый человек. Кроме Сутера и Шепстоуна, разумеется.

Имена эти Пауэрскорт произнес очень тихо. Он потеребил край шторы. Потом перевел взгляд на Фицджеральда, дожевывавшего последний гренок.

— Ты же не думаешь, Фрэнсис, что эти джентльмены взяли короткий отпуск и отправились в Умбрию, верно?

— Нет, не думаю. Однако у них имеются люди, вполне на это способные. Они могли послать туда их. Имя убийцы я назвал Сутеру и Шепстоуну во вторник на прошлой неделе. Сегодня пятница, прошло десять дней. Когда я вернулся в Мальборо-Хаусе за моей записной книжкой, они разглядывали карту Италии. Они не ожидали моего возвращения.

— Господи, Фрэнсис, Господь всемогущий. Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Понимаю, Джонни. Понимаю. Я думаю об этом с тех пор, как прочитал заметку в «Таймс». — Пауэрскорт вспомнил расторопного майора Дони из особого подразделения Шепстоуна, вспомнил, как искусно удалось ему замаскировать смерть Ланкастера. Определенно, они могли сделать это. Но сделали ли?

Джонни, пока нам не известно, Грешем это или не Грешем, мы попусту сотрясаем воздух. Я должен поехать в Перуджу и попытаться опознать тело. Но перед этим мне нужно сделать один-два визита.