Нинон стояла с винтовкой в руках, но не стреляла. Понадобилась бесконечно долгая минута, чтобы вампир все же обезглавил свою жертву. Однако ему тоже досталось. Сен-Жермен сумел вырвать сердце у него из груди. Видимо, убить вампира можно и без помощи осинового кола — достаточно просто лишить его сердца. Буквально через секунду эти двое рухнули на землю: один был без головы, другой лишился «вместилища духа», которое было зажато в мертвой руке Сен-Жермена.

Мы с Нинон стояли молча, не в силах оторвать взгляда от останков Сен-Жермена. Мы ждали, когда же он поднимется, но он не шевелился.

До меня наконец-то дошло, что кусок шелушащейся кожи с лица второго вампира прилип к моей руке — он отделился от черепа вампира, как хирургическая резиновая перчатка. Я вскрикнул от отвращения и затряс рукой, пытаясь стряхнуть с себя эту дрянь.

— Это были вампиры? — спросила Нинон, нервно поглядывая на три тела, а потом вверх, на темный свод. Там ничего больше не двигалось, но ее это не успокоило. Она по-прежнему держала винтовку наготове.

— Да.

И хотя я заранее знал, что мои худшие подозрения оправдаются, но все же решил проверить. Я присел рядом с телом третьего вампира. На том месте, где должен был быть аппендицит, я увидел шрам. Нинон подошла ближе и опустилась на корточки рядом со мной.

— Это твоя мать? — спросила она шепотом.

— Да. Это mamita.

— Мне очень жаль.

И я знал, что это на самом деле так. Mamita была вампиром, она напала на Нинон, но это чудовище все же было моей мамой, и Нинон не могла не соболезновать мне. Думаю, я испытывал подобное двойственное чувство.

— Она погибла, спасая тебя.

— В который раз.

Да, она погибла, спасая меня, но в это время ее подруги пытались прикончить Нинон. Как прикажете на это реагировать?

— Мигель… — Нинон прокашлялась. Она поднялась на ноги, винтовка снова наготове. — Кажется, у нас проблема.

— Думаешь, это снова не Сен-Жермен? — спросил я и тоже встал. Моим смятенным чувствам придется подождать.

— Точно не могу сказать, но… Нет. Я не верю, что это он. Он не кажется мне достаточно старым, достаточно злым. Думаю, это просто еще один клон.

Клоны. Отлично. Оказывается, у мистера Зло есть ксерокс.

— Сожжем весь город, — предложил я.

Нинон кивнула.

— О да, до основания.

Писательство как проституция. Сначала ты делаешь это по любви, затем для ближайших друзей, а потом за деньги.

Мольер

В арифметике любви один плюс один равняется вселенной. Два минус один равняется нулю.

Нинон де Ланкло

Грамматика управляет даже королями.

Мольер

Сегодня для меня рождается новое солнце. Все живет, движется, разговаривает со мной о моей страсти, все призывает меня ее лелеять.

Нинон де Ланкло

Отмечая кончину Lara Vieja, дым взмыл в небо отвратительными черными клубами. Нинон повернулась спиной к тлеющей церкви и улыбнулась мне. Ее чумазое лицо светилось радостью. Если бы неподалеку обретались простые смертные, то они наверняка попадали бы на колени, закрывая руками глаза от нестерпимого света. А посему я надеялся, что древние божества нас сейчас не видят, — судя по тому, что мне приходилось читать, они не терпели слишком красивых людей, завидуя им.

— Гулей больше нет. Мы не добрались до Сен-Жермена, но можем наконец-то покинуть это место.

Я хотел разделить ее радость, поверить ее словам, но надежда превратилась для меня в давно забытое чувство.

— Ты уверена? — только и спросил я.

— Да. Думаю, что даже у Сен-Жермена вряд ли припасено еще одно стадо гулей. К тому же, вероятно, он давно уже сбежал за границу — туда, где Д. 3. его не достанет.

— Надеюсь, ты права. Мне надоело быть защитником мексиканской общественности, истребителем нежити.

Коразон возник как всегда неожиданно, запрыгнув на капот джипа с очередной истерзанной мышью в зубах.

— Лентяй возвращается, — заметил я. — Кот, ты хорошо поужинал, пока мы убивали монстров?

Кот выбросил остатки ужина и медленно облизнулся. Что-то блеснуло на солнце — что-то похожее на крошечную косточку.

Нинон открыла рот от удивления и схватила Коразона, прежде чем я успел сказать хоть слово. Она держала его перед собой на вытянутых руках на уровне лица. Они напряженно и не мигая смотрели друг другу в глаза.

— Его язык!.. Д. З. каким-то образом умудрился и до него добраться! — воскликнул я. Кот-вампир? Всякий раз, когда казалось, что меня уже ничем не удивишь, происходило что-то такое, что доказывало мою неправоту.

— Или один из сегодняшних вампиров.

— Нет, только Д. З. может создать вампира. Наверняка это был он.

— Merde! Значит, он был здесь.

— Да, и подождал, чтобы посмотреть, убьем мы Сен-Жермена или нет.

Нинон кивнула с отсутствующим видом.

— Моп chat, — сказала она, нежно тряся кота. — Я не злюсь на тебя за то, что ты стал вампиром, но нужно выработать кое-какие правила, согласен? Ты не должен пить кровь из всего живого. Иначе у нас будет целая армия зомбированных мышей.

Коразон старательно изображал из себя бедное и беззащитное создание, но это было сложно, когда на морде его явно читалось, что он считает хозяйку истеричкой. Конечно же, у него были правила! За кого она его принимает: за безмозглого пса, который легко теряет контроль над собой?

— Не думаю, что это случилось сегодня, — произнес я медленно. — Он уже несколько дней пьет кровь из мышей и крыс. Он тоже был осторожен.

Я сказал это не просто для того, чтобы успокоить Нинон. Похоже, у кота действительно были свои правила, по крайней мере — распорядок. Я уже дважды видел его с мертвыми грызунами. Теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что он выпил их кровь, а потом сломал им шеи. Но даже если предположить, что он заразный, — он самец, пусть даже и кот, поэтому его жертвы не будут восставать из мертвых. Для создания нового вампира необходим целый, неповрежденный хребет. Даже если он каким-то образом ухитрится впрыскивать яд в крошечные позвоночники грызунов, то со сломанными шеями они все равно не восстанут.

Нинон успокоилась и прижала кота к себе. Коразон закрыл глаза и замурлыкал. Он изо всех сил старался выглядеть белым и пушистым, словно внутри него и не было никакой твари.

Глядя на него, ни за что нельзя было догадаться, что его новое хобби — пить кровь и высасывать мозги.

— Прости меня, mon cher. Я должна была тебя защитить.

Я ничего не сказал. Но у меня было сильное подозрение, что такое положение вещей Коразона устраивало. У него не было моральных устоев, которые бы его мучили, к тому же теперь он стал очень сильным и будет жить даже дольше, чем положено.