Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позвоночные носители служат источниками, которые периодически высеивают нанобы во внешнюю среду, повышая вероятность возникновения устойчивых очагов инфекции.
Диагностика: В клеточных культурах эффективна маркировка метионина. Бетагемот в свободном состоянии при концентрациях более 1,35 миллиарда на кубический сантиметр производит заметное влияние на кислотность и электропроводимость почвы, количество порфирина, а также хлорофиллов А и B (таблица 2); длительность этих эффектов зависит от базовых условий. У пациентов, не демонстрирующих выраженных симптомов заражения, Бетагемот можно распознать по наличию d-цистеина и d-цистина в крови (неудачные попытки расщепить связанную серу иногда стереоизомеризируют молекулу). Это самый точный индикатор инфекции на ранних стадиях. К сожалению, стандартные медкабины и карантинные посты не имеют оборудования для обнаружения стереоизомеров. Техническое переоснащение в данное время идет на всей территории Северной Америки, но для полного завершения процедуры понадобится, по меньшей мере, шесть месяцев.
Текущее состояние: См. рисунок 3. Согласно последнему отчету, стерилизовано 4800 км2. 426 000 км2 находятся под непосредственной угрозой.
Экологическая траектория: Если текущие темпы развития не изменятся, то имеющиеся модели предполагают длительное конкурентное вытеснение всех альтернативных форм жизни между 62 градусами северной и южной широты благодаря монополизации и трансформации всей питательной базы. Судьба полярных областей на данный момент неясна. Анализ чувствительности выдает 95-процентную степень достоверности полной гибели биосферы в пределах от 50 до 94 лет.
Рекомендации: Продолжать попытки изменить текущую траекторию развития. Распределить резервный бюджет на случай полного отступления следующим образом:
1. Орбитальная база: 25%
2. Гора Шайенн: 5%
3. Срединно-Атлантический хребет: 50%
4. Метаморфирование: 20 %
Она стала падальщиком в собственном доме.
Теперь Су-Хон фактически жила в своем кабинете. Там было все необходимое: окно в мир. Цель. Убежище.
Тем не менее ей приходилось есть и ходить в туалет. Раз или два за день она выбиралась из пещеры и справляла естественные потребности. С мужем Перро обычно не сталкивалась: из-за работы ему довольно часто приходилось уезжать.
Но сейчас – «О Боже, ну почему именно сейчас?» – он оказался в гостиной.
Мартин копался в аквариуме, стоя спиной к двери. Перро почти удалось проскользнуть.
– Самец умер, – сказал он.
– Что?
Муж повернулся к ней. Рыба-ласточка, бледная и неподвижная, оттягивала сачок, зажатый в его руке. Сквозь сетку слепо взирал на мир молочный глаз.
– Похоже, он умер уже давно, – добавил Мартин.
Су-Хон взглянула на аквариум. Коричневые водоросли затянули стекло. Прекрасная актиния сморщилась и обтрепалась, ее щупальца вяло колыхались от течения.
– Господи, Марти. Ты даже не подумал аквариум вычистить?
– Я только что приехал. Я две недели был в Фэйрбэнксе.
Она забыла.
– Су, препараты не помогают. Я считаю, нам надо всерьез задуматься, не настроить ли тебе терапевта.
– У меня все нормально, – на автомате выдала Перро.
– Нет, не все. Я уже проверил, мы можем себе позволить такое лечение. Терапевт будет рядом круглые сутки, в любое время, когда тебе нужно.
– Я им не доверяю.
– Су, это же часть тебя. Можно сказать, он уже внутри, просто его еще не изолировали. И у него будет прямая связь с височной долей, ты сможешь говорить с ним так же запросто, как и со всеми остальными.
– Ты хочешь вырезать мне часть мозга.
– Нет, Су, просто перемонтировать, перепаять. Ты знаешь, что мозг может поддерживать около сотни полностью разумных личностей? Это совершенно не влияет на сенсорную или моторную активность. А тут будет лишь одна, и ей понадобится совсем немного пространства…
– Мой муж – ходячая брошюра.
– Су…
– Это диссоциативное расстройство личности, Мартин. Меня не волнует, какими миленькими именами его называют сейчас, и мне наплевать, сколько наших друзей живут счастливой полной жизнью, потому что слышат голоса в голове. Это болезнь.
– Су, пожалуйста. Я люблю тебя. Я просто стараюсь помочь.
– Тогда уйди с моей дороги.
Она побежала назад, в убежище.
* * *
Су-Хон, ты здесь?
– Да.
Хорошо. Оставайся на связи.
Помехи. Паутина соединений и перехватов, оранжевые нити, разросшиеся по всему континенту. Визуальный сигнал отсутствовал, один мрак повсюду.
Действуй.
– Лени? – спросила Перро.
– Ага. А я все думала, когда же они и до него доберутся.
– До чего?
– До визора. Су-Хон, ты?
– Да.
– Ну хотя бы тут они не ошиблись.
Перро с благодарностью улыбнулась:
– У тебя как, все хорошо?
– Я выбралась. Отчасти благодаря тебе, полагаю. Ведь ты же была в том боте? В Янктоне?
– Я.
– Спасибо.
– Не меня благодари, а…
Перед глазами возникла картинка: рыба-ласточка спасается в гнезде жалящих щупалец.
– …актинию, – еле слышно закончила она.
На линии повисла тишина. А потом:
– Ты про что? Чушь какая-то.
Перро тряхнула головой.
– Морскую актинию. Подводный хищник, питается рыбой, охотится из засады, но иногда…
– Я знаю, что такое актиния, Сьюз. И при чем тут она?
– Все почему-то извратилось. Боты, подсказчики – вся система встала с ног на голову и теперь защищает то, на что должна нападать. Ясно?
– Не совсем. Но у меня всегда было туго с метафорами. – Тихий смех. – Я все еще не могу привыкнуть к тому, что я – морская звезда.
Перро заинтересовалась, но спрашивать не стала.
– Эта твоя актиния, – продолжила Кларк. – Она крутая. И сильная.
– Да.
– Тогда почему она настолько тупая?
– В смысле?
– У нее нет никакой системы, понимаешь? Я видела обсуждения – она описывала меня совершенно по-разному, а потом просто зацепилась за образ, который прижился. А уж сколько психов она на меня наслала! Они ломились ко мне через запястник, визор – даже через торговые автоматы, представляешь? – и, только когда я вообще прекратила отвечать, она остановилась на тебе. Да любой гаплоид сообразил бы, что большинство из этих уродов и слушать-то не стоит, но твоя актиния… она действует совершенно случайно. Почему?
