Не раз вспоминал занятную книгу воспоминаний Е. Чазова "Здоровье и власть", в которой главный лекарь кремлевских геронтократов с нескрываемой гордостью рассказывал о том, как врачи выжимали из себя все возможное, чтобы продлить срок физической жизни генеральных секретарей, в частности Л. Брежнева. Бывало, читал книгу и думал: "Врач, безусловно, представитель самой гуманной профессии, и основополагающий принцип их деятельности "не навреди больному" заслуживает всяческого уважения. Это бесспорно в применении к любому человеку. Но честно ли скрывать от народа правду о состоянии здоровья первого лица в государстве, когда врачу известно, что неспособность этого политического лидера адекватно решать государственные задачи наносит стране огромный политический и экономический ущерб? Честно ли использовать все новейшие достижения медицины, чтобы искусственно поддерживать внешний вид благополучного здоровья в безнадежно больном человеке, обманывать нацию, обрекать ее жизнь на стагнацию? Особенно опасно это в условиях России, где в руках первого лица, как правило, - независимо от формы правления сосредоточивается колоссальная власть. Не становится ли в этом случае врач соучастником государственного преступления? Спасая власть одного лица, врач тем самым наносит ущерб интересам национальной безопасности. Наверное, правильнее, честнее, ответственнее поставить вопрос о снятии с больного бремени непомерных обязанностей, помочь России выбрать себе нового руководителя, дабы не терять времени на исторические провалы, которые мы потом именуем "застоем". Ведь мы уже имели такой горький опыт с Л. Брежневым, потом дважды повторяли то же с К. Черненко и Ю. Андроповым. Стоило ли в четвертый раз садиться в ту же лужу?" Но мы сели, расплатившись снова, как и в прежние годы, отставанием и разорением страны. Наши медики явно оказывались плохими гражданами России.

Обсуждение вопроса о здоровье президента в Думе приняло характер скандала. Если левые, в первую очередь коммунисты, чувствовавшие настроение довольно четко через результаты выборов губернаторов, которые все чаще давали неожиданные для правительства "красные" результаты, настаивали на проведении поименного голосования за принятие жесткой резолюции, требующей от президента страны хотя бы подчиниться нормам действующего трудового законодательства, допускающим определенный уровень нетрудоспособности, то правые силы в Думе в лице партий "Наш дом - Россия" и "Яблоко" выступили категорически против. В момент голосования депутаты этих фракций, а также часть аграриев демонстративно покинули зал заседаний. Внешне это выглядело как протест против циничности самой постановки вопроса и характера обсуждения его, а на самом деле никто из протестовавших депутатов не желал оставить в памяти своих возможных избирателей свидетельство личного поведения в столь ответственный момент. Кстати, манера большей части депутатского корпуса уходить от политической ответственности в решающие моменты путем неявки на заседания парламента или путем ухода из зала при голосовании пустила быстро глубокие корни и стала широко применяться. Так была провалена и на этот раз инициатива левых попытаться отправить президента Б. Ельцина в отставку по болезни.

В годы "перестройки" первые частные предприниматели удачно перефразировали старую русскую поговорку и стали говорить: "Куй железо, пока Горбачев!". Процесс "перестройки-реформы" был единым, и поговорка сохранила свою силу и в годы ельцинской администрации.

С чувством горького стыда приходилось слышать, что в престижном московском казино одна ставка превышала стоимость боевой атомной боеголовки. Фонд теннисного турнира, учрежденного, чтобы ублажить президента, когда-то увлекавшегося игрой в теннис, намного превышал бюджет крупного научного центра. Приватизационный процесс шел своим чередом, вызывая лишь ожесточенные конфликты между олигархическими кланами, когда речь шла о наиболее жирных кусках бывшей общенародной (национальной) собственности.

В России установилась власть, которую назвали "семибанкирщиной" - по аналогии с "семибоярщиной", памятной со Смутного времени, когда в отсутствие царя всем заправляли наиболее родовитые бояре. Теперь подошел черед банкиров, которые, даже не стесняясь, требовали от власти все новых и новых полномочий и льгот. К 1996 г. вся финансовая мощь оказалась сосредоточенной в руках узкой группы дельцов, причем почти исключительно еврейской национальности. В нее входили Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Петр Авен, Борис Хайт, Виталий Малкин. Из русских в числе влиятельных банкиров числились только Потанин и Виноградов из "Инкомбанка". Если в России эти дельцы хотя бы внешне пытались соблюдать приличия, то когда они собирались за границей, не могли удержаться от хвастовства.

В наши руки попала пленка телевизионной передачи, показанной по одной из программ тель-авивского телевещания. Мы увидели, как банкиры-евреи публично похвалялись своим могуществом и влиянием в России. Ничего не изменяя, показали этот сюжет в нашей телепрограмме "Русский Дом". Эффект оказался поразительным. Вся оппозиционная печать живо откликнулась на передачу своими комментариями. Собрание банкиров-евреев назвали "БАНКБЮРО" по аналогии с Политбюро. Правые затаились, сделали вид, что ничего не слоилось, хотя по всем доступным каналам старались выяснить, каким образом этот материал попал в Россию. Придраться к нашей передаче они не могли. Документ есть документ.

В передаче Борис Березовский цинично говорил о том, что российский президент имеет перед крупным бизнесом (а под таковым он имел в виду лишь крупный банковский капитал) серьезные моральные обязательства. Он прямо давал понять, что банкиры оплатили большую часть его избирательной кампании и продолжают финансировать текущие расходы государства, выдавая наличные суммы под так называемые государственные краткосрочные обязательства, т. е. векселя.

Комментируя эту часть откровений Б. Березовского, я сравнил российского президента с гулякой-гусаром, промотавшим отцовское состояние и попавшим в долговую кабалу к ростовщику с пейсами. Нельзя было не вспомнить старинный рефрен: "Кто платит, тот и заказывает музыку".

Господин В. Гусинский утверждал на экране, что "мы так же полезны России, как Форд Америке". Эта фраза особенно возмутила меня, и на ней я остановился подробнее. Я рассказывал телезрителям, что между Фордом и "нашими" банкирами не было ничего общего. Форд и ему подобные создавали в США материально-техническую базу для страны. Они развили принципиально новую систему связи и коммуникаций, открыли дорогу нефтедобывающей, металлургической, машиностроительной промышленности. Банковское дело в США развивалось параллельно с ростом промышленности, транспорта и сельского хозяйства, обслуживая их потребности в первую очередь. Первый банк в США появился в 1791 г., и понадобилось 70 лет, чтобы их число достигло 1600. В России же в годы "реформ" банки плодились и жирели в полном отрыве от материально-технической базы страны, которая разваливалась на глазах. Они были не двигателями материального прогресса, а институтами финансовых спекуляций. Эти банки выполняли функции государственного казначейства, получая и распределяя бюджетные средства, были кредиторами-ростовщиками самого государства, финансировали краткосрочные торговые операции, используя аккумулированные средства населения - частных вкладчиков. Связи наших банков с промышленностью практически отсутствовали, кредиты в производящие структуры страны едва составляли 1-1,5% от общей кредитной массы.