Даррелл вошел в комнату — метр семьдесят восемь, 86 килограммов. Если можете, представьте себе помесь питбуля с кирпичом. На левом плече татуировка в виде омеги — он был членом студенческого братства Омега Пси Фи, эти ребята все как на подбор крепкие орешки. Он был твердый, прямой как палка, подбородок поднят, плечи расправлены — точно солдат, а то и генерал. Руки он всегда по умолчанию держал наполовину сложенными в кулаки — просто на всякий случай.

Одно его присутствие внушало трепет.

Он осмотрел меня с ног до головы и не впечатлился. Он протянул мне свой кулак в качестве приветствия — нет, не ладонь, а сжатый кулак. Я стукнул его в ответ.

— Какой у тебя рост? — спросил меня Даррелл.

— Метр восемьдесят восемь.

— Вес?

— Где-то 86 килограммов…

— Ага, маловато, — отметил он скорее сам для себя и направился к рингу. — Снимай ботинки и запрыгивай.

Че? Да на мне же джинсы. И брюлики. Я пришел наряженный.

Но Даррелл уже ждал меня на ринге. Майкл Манн взял в руки видеокамеру. Даррелл надел боксерские лапы и похлопал ими друг о друга так, что эхо разнеслось по всему складу, как по пещере. В эхе отчетливо слышалась фраза шевели задницей, пацан ряженый…

Дарреллу было совершенно насрать, что я величайшая звезда кино в мире. Для него это был скорее мой главный недостаток.

Майкл Манн помог мне надеть боксерские перчатки на четырнадцать унций, и я наконец забрался на ринг.

Надеюсь, он меня бить не будет…

— Девяносто процентов людей на Земле — правши. — Голос Даррелла прозвучал как-то слишком громко. — А значит, если тебя вырубят на улице, то это сделают скорее всего с размаху правой рукой. Чтобы ударить, человек опирается на правую стопу, отставленную назад. На улицах такое сплошь и рядом видишь. Если заметил, что противник перенес вес на ногу — знай, чего ждать. Височная кость — самая крепкая во всем черепе, так что сегодня потренируемся: опусти левое ухо к плечу и мы перехватим руку нападающего. Потом сразу бей правой.

Мы повторяли эту последовательность около получаса. Даррелл разыгрывал настоящую уличную драку. Он осыпал меня оскорблениями, потом переносил вес на правую ногу и замахивался правой рукой. Я старался перехватить его перчатку виском — своей «самой твердой костью в черепе» — а потом тут же бил правой рукой в центр его перчатки.

— Если отработаешь этот прием, — сказал Даррелл, — то сможешь навалять большинству уличных мразей.

— Али тоже использовал этот прием? — спросил я.

— Про Али не думай. Сначала я научу тебя драться.

Это обещание тронуло меня до глубины души. Он научит меня драться по-настоящему. Мысль о том, что я научусь физически защищать себя, вызвала во мне почтение и благоговение перед наставлениями Даррелла.

Майкл с Дарреллом молча переглянулись. Они увидели достаточно — им явно нужно было обсудить меня наедине. Даррелл снял перчатки и сошел с ринга.

— Ну, до завтра, — сказал он.

— А что мы будем делать завтра? — спросил я.

— Побежим десятку. У нас всего год — тянуть некогда.

Даррелл учит с полным погружением: он никого не просит делать то, чего не делает сам. Весь следующий год он был рядом каждую минуту, пробежал со мной каждую милю, перепрыгнул через каждую скакалку, поднял каждую гирю, поучаствовал во всех спаррингах. Он ел, когда ел я, он спал, когда спал я, он работал, когда работал я. Он часто цитировал стихотворение Эдгара Геста «Проповеди, которые мы видим»:

От такого амбала я поэзии не ожидал.

У Даррелла было правило — «тут нет актеров». Он устраивал полноценный бойцовский лагерь. На каждую боксерскую роль в фильме взяли настоящих спортсменов — бывшего чемпиона в тяжелом весе Майкла Бентта на роль Сонни Листона, Джеймса «Тушите свет» Тони — чемпиона в трех весовых категориях — на роль Джо Фрейзера, чемпиона Международной федерации бокса в полутяжелом весе Альфреда Коула на роль Эрни Террелла и претендента на звание чемпиона в тяжелом весе Чарльза Шаффорда-младшего на роль Джорджа Формана. С ними мне нужно было сразиться в фильме.

— Мы тут не занимаемся голливудской фигней. Это настоящие бои, — сказал Даррелл. — Мы готовимся к схватке за титул чемпиона, а не к какому-то сраному фильму.

Все знали, что мы делаем это ради Мухаммеда Али. Каждый боец считал себя в долгу перед ним и готов был посвятить себя чемпиону. Атмосферы, подобной той, которая царила на том проекте, я никогда раньше не встречал. Предназначение этого фильма объединило всех нас и зарядило энергией.

Первая неделя выдалась ужасно тяжелой. Я полчаса работал над маневрированием и так вымотался, что улегся на ринг.

Даррелл увидел меня с другого конца зала и рявкнул:

— Эй! А ну встал!

Я поднялся, и он подошел ко мне.

— Даже не вздумай тут разлечься, — сказал он. — Как тренируешься, так и будешь драться.

В этой фразе заключалась философия Даррелла. «Твое отношение ко всему выражается в любом твоем действии», — говорил он. Даррелл не хотел, чтобы моя спина касалась пола ринга на случай, если меня хоть раз отправят в нокдаун. Он хотел, чтобы мне было совершенно чуждо горизонтальное положение на случай, если я когда-либо окажусь в нем.

Он считал, что мечты строятся на дисциплине, дисциплина строится на привычках, привычки строятся на тренировке. А тренировка идет каждую секунду твоей жизни, в любой ситуации: когда ты моешь посуду, ведешь машину, отвечаешь с докладом в школе или на работе. Ты либо всегда стараешься изо всех сил, либо нет. Если ты не отработал нужное тебе поведение, ты не сможешь его включить в нужный момент.

— Мы тренируемся, чтобы создать рефлекторные реакции на чрезвычайные обстоятельства, — говорил Даррелл. — Когда ситуация накаляется, нельзя полагаться на мозги. У тебя должны быть отработаны рефлексы, которые включаются без необходимости думать. Постоянно тренируй свой боевой инстинкт.

Схватки с Сонни Листоном и Джо Фрейзером были ближе к началу фильма, поэтому первыми я тренировался с Майклом Бенттом и Джеймсом Тони. Первые три месяца мы провели только вдвоем с Дарреллом, работая над основами — стойки, осанка, кардио и отработка фирменных плавных ударов Али — сам Али называл их «укусом змеи», потому что они имитировали нападение кобры. Майкл Манн привел нейробиолога, чтобы тот помог, как он выразился, «проложить в мозге новые нейронные проходы». Ученый сделал зацикленный двадцатиминутный ролик из типичных движений ног и рук Али. Я сидел в непроглядно темной комнате и дважды в день пересматривал этот ролик, пристально вглядываясь в одни и те же движения, пока они намертво не отпечатались у меня в мозге.