Однако вид Юнни был если и не испуганный, так изрядно всполошенный.

– Там!.. – на бегу махнул он свободной рукой себе за спину. – Там Хатшак!..

– Что с ним? – быстро спросил Андрей.

– Не знаю, сержант…

Юнни остановился в двух метрах от Андрея, тяжело дыша.

– Он жив?

– Да… Как будто…

– Что значит «как будто»?! – возмущенно рявкнул Шагадди. – Человек может быть либо жив, либо мертв! И никаких «как будто»!

– С ним происходит что-то странное… Вам нужно взглянуть…

– Далеко отсюда?

– Метров двести.

– Тысяченожки?

– На поляне их полно. Но возле Хатшака все чисто.

– Еще какая-нибудь опасность?

– Нет… Я ничего не заметил… Если только сам Хатшак…

– Да что с ним происходит?! Он свихнулся, как и лейтенант?!

– Нет… Вам самим нужно на него взглянуть.

– Ладно, показывай, куда идти… Снаттер, идем с нами. – Подмигнув Шагадди, Андрей кинул ему на колени свой автомат. – Следи здесь за порядком, пока нас нет.

– Не волнуйся, сержант, – улыбнувшись одними губами, Шагадди в успокаивающем жесте приподнял левую руку.

Следуя за Юнни, Андрей и Снаттер быстро добрались до того места, где парень обнаружил Хатшака.

Солдат неподвижно лежал на спине, чуть согнув ноги в коленях и вытянув руки вдоль туловища. Куртка его была порвана в нескольких местах, словно он продирался сквозь густой кустарник. Пуговицы на груди были вырваны вместе с кусочками материи, к которым они были пришиты. Но при этом на открытых частях тела солдата не было ни единой царапины. Нигде поблизости не было видно ни автомата, ни рюкзака Хатшака.

Наклонившись, Снаттер внимательно осмотрел тело Хатшака с головы до ног, после чего присел рядом с ним на корточки.

И в этот момент неподвижное прежде тело солдата судорожно содрогнулось и, изогнувшись дугой, приподнялось над землей. На несколько секунд оно неподвижно замерло в воздухе, опираясь только на затылок и пятки, а затем снова безжизненно упало на подстилку из сухих древесных иголок.

Андрей услышал, как клацнули при этом зубы Хатшака.

Снаттер со свистом выпустил воздух сквозь плотно стиснутые зубы и покачал головой.

– Это происходит с ним постоянно, – негромко произнес Юнни. – Примерно каждые сорок пять секунд.

Андрей автоматически глянул на часы.

В следующий раз судорога скрутила тело Хатшака не через сорок пять секунд, как говорил Юнни, а всего через двадцать пять.

Когда тело солдата вновь упало на землю, Снаттер прижал два пальца к его горлу. Затем он осторожно приподнял веко на его левом глазу. Вместо глаз он увидел черные провалы глазниц с запекшейся в них кровью.

– Он пока еще жив, – бесстрастным голосом сообщил Снаттер, взглянув через плечо на Андрея. – Но, как мне кажется, осталось ему недолго. И, по-моему, гуманнее будет пристрелить его.

– Яд тысяченожек? – скрипнув зубами, спросил Андрей.

– Нет, – качнул головой Снаттер. – Это результат попадания в организм спор оранжевого шара. Похоже, инкубационный период заканчивается, и вскоре из кокона, каковым является тело несчастного Хатшака, должен появиться новый организм.

– С чего ты это взял? – Андрей начал возражать по инерции, просто не желая мириться с очевидным. – У парня просто приступ…

– Взгляни на его кожу, – спокойно, не повышая голоса, перебил его Снаттер.

Андрей подошел ближе.

Кожа на открытых частях тела Хатшака была похожа на кожицу переспелого апельсина – оранжевая и вся в мелких красноватых пупырышках.

– Теперь смотри внимательнее, – предупредил Снаттер.

Тело Хатшака вновь сделало акробатический мост. В момент, когда все мышцы солдата напряглись, стало заметно, что кожа его покрыта частой сеткой светлых линий. Это были места, где кожа, растягиваясь, становилась наиболее тонкой, почти прозрачной, как сросшиеся веки на глазах у змей.

– Что это будет? – спросил у Снаттера Андрей. – Еще один гигантский пузырь, начиненный оранжевыми шарами?

– Не думаю, – покачал головой Снаттер. – По-моему, внутри тела Хатшака развивается гораздо более высокоорганизованное существо. Оно не просто использует плоть своей жертвы в качестве источника питания. Оно воссоздает себя на базе его организма. В первую очередь, как мне кажется, интерес для него представляет хорошо развитая нервная система. У Хатшака нет глаз. И кость на дне глазных впадин раздроблена. Существо уже взяло себе его глаза.

– А значит, и мозг тоже, – сделал свое заключение Андрей.

– Вполне вероятно, – согласился с ним Снаттер.

– Смотрите! – закричал Юнни, когда тело Хатшака в очередной раз изогнулось, как лук, натянутый для выстрела.

На открытой груди Хатшака кожа лопнула в нескольких местах, образовав рисунок из пересекающихся линий. Вместо крови из ран ударили широкие струи желтоватого газа, состоявшего из взвеси мельчайших частичек. Это было похоже на то, как перезревший гриб-шипун выбрасывает свои споры.

– Все назад! Не дышите!

Снаттер откинулся на спину, одновременно оттолкнув в сторону Андрея, и, вскочив на четвереньки, проворно отбежал на несколько метров от агонизирующего тела Хатшака.

Оглянувшись, он увидел в двух метрах от себя лежащего на земле сержанта.

– В чем дело? – приподняв голову, спросил Андрей.

– Где Юнни?! – Снаттер рывком поднялся на ноги. – Юнни!

Заметив Юнни, стоящего по другую сторону от тела Хатшака, Снаттер кинулся к нему.

Парень тряхнул головой, вытер согнутым пальцем слезящиеся глаза и виноватым голосом произнес:

– Кажется, я глотнул немного этой гадости.

Повернув голову в сторону, он старательно сплюнул.

– Ладно, – похлопал его по плечу Снаттер. – Может быть, это только мои домыслы и ничего страшного не произойдет.

– А что, собственно, тебя так напугало? – спросил Андрей.

– Я подумал, что в газе, разорвавшем тело Хатшака, тоже могли содержаться споры. – Снаттер перевел взгляд на то, что всего лишь час назад было Хатшаком. – Что с этим будем делать? – спросил он, и Андрею показалось, что в этот момент голос Снаттера дрогнул.

Тело Хатшака двигалось, словно это был не единый организм, а плотный рой каких-то насекомых. В одних местах плоть его вспучивалась, в других – опадала. Временами от тела отваливались небольшие куски, похожие на полосы смятого оберточного пластика. Голова превратилась в плоский блин с нарисованной на нем безобразной карикатурой на человеческое лицо. Основная масса тела буквально на глазах концентрировалась в области солнечного сплетения, где уже образовалось возвышение, похожее на невероятно разросшуюся опухоль. Кожа, обтягивающая его сверху и уже лопнувшая в двух местах, была гладкой и лоснящейся, словно смазанной глицерином.