суессионы. Доказательство многочисленности их населения следующее: говорят, установлено путем расспросов[569], что прежде бельги могли выставлять до 300 000 человек, способных носить оружие. Я уже сказал[570] о числе гельветов и арвернов и их союзников; из всего этого становится очевидной многочисленность их населения, а также то, о чем я упомянул выше: исключительная способность женщин рожать и воспитывать детей. Население Галлии носит «саги»[571], отращивает длинные волосы[572], носит узкие брюки[573]; вместо хитонов у них рубашки, с рукавами, спускающиеся до половых частей и ягодиц. Шерсть галльских овец, из которой они ткут свои косматые «саги» (римляне называют их «ленами»), грубая и длинноворсая. Римляне, однако, даже в самых северных частях страны держат стада овец с достаточно тонкой шерстью. Галльское оружие соответствует их большому росту: длинный меч, висящий на правом боку, длинный прямоугольный щит в соответствии с ростом и «мандарис»[574] — особый род дротика. Некоторые галлы употребляют также луки и пращи. Есть у них еще одно деревянное орудие, похожее на «гросф»[575]. Его бросают рукой, а не из петли, и оно летит даже дальше стрелы. Этим орудием они пользуются главным образом для охоты на птиц. Большинство галлов даже до настоящего времени спит на земле и ест сидя на соломенных тюфяках. Пища у них обильная, состоящая из молока и мяса разного сорта, но главным образом из свинины, как свежей, так и соленой. Свиньи у них живут на свободе и отличаются величиной, силой и быстротой; они опасны для подошедшего к ним незнакомого человека и даже для волка. Что же касается их домов — больших и куполообразных, — то они строят их из досок и плетней, набрасывая наверх массу тростника. Стада овец и свиней так многочисленны, что галлы снабжают шорными изделиями и в большом количестве солониной Рим и большую часть областей Италии. Государственное устройство у них было в большинстве аристократическим[576], и в старину они ежегодно выбирали одного предводителя; точно так же на время войны народ избирал одного полководца. Теперь они повинуются большей частью распоряжениям римлян. Своеобразный обычай имеет место в их собраниях: если кто-нибудь шумит, прерывая оратора, то к нему подходит слуга с обнаженным мечом и угрожающе приказывает молчать; если же тот не унимается, то слуга второй и третий раз делает то же самое; наконец, он отрезает у нарушителя порядка такой кусок плаща, что оставшаяся часть становится негодной. Что же касается того, что у них занятия мужчин и женщин совершенно противоположны нашим, то это — обычай, общий с таковыми многих других варварских племен.

4. У всех галльских племен, вообще говоря, существует 3 группы людей, которых особенно почитают: барды, предсказатели и друиды[577]. Барды — певцы и поэты; предсказатели ведают священными обрядами и изучают природу, друиды же вдобавок к изучению природы занимаются также и этикой. Друидов считают справедливейшими из людей и вследствие этого им вверяют рассмотрение как частных, так и общественных споров. Поэтому в прежние времена они улаживали военные столкновения и заставляли противников останавливаться, когда те уже собирались сразиться друг с другом; дела об убийствах преимущественно отдавались на их решение. Большое количество этих дел сопровождается, как они считают, и обилием благ в стране. Не только друиды, но и другие[578] утверждают, что души и вселенная неразрушимы[579]; но все же в конечном счете огонь и вода одержат верх над ними.

5. Вдобавок к простодушию и храбрости у них еще много глупости и хвастовства, а также страсти к украшению, ибо они не только носят золотые украшения — ожерелья вокруг шеи и браслеты на руках и запястьях, но и сановники носят разноцветную расшитую золотом одежду. В силу такой душевной пустоты они нестерпимы как победители и выглядят совершенно растерянными, потерпев поражение. Кроме того, к их глупости присоединяется еще варварский и экзотический обычай, свойственный большинству северных народов, возвращаясь после битвы, вешать головы врагов на шеи лошадям и, доставив эти трофеи домой, прибивать их гвоздями напоказ перед входом в дом. Посидоний говорит, что ему самому пришлось наблюдать подобное зрелище во многих местах, хотя сначала он чувствовал отвращение, но потом, привыкнув, спокойно переносил его. Головы знатных врагов галлы [сохраняли] в кедровом масле, показывали чужеземцам и не соглашались отдавать их [за выкуп] даже на вес золота. Римляне отучили их от обычаев, жертвоприношений и гаданий, противоположных тем, что в ходу у нас. Они наносили человеку, обреченному в жертву[580], удар в спину и гадали по его судорогам. Однако они не приносили жертв без друидов[581]. Упоминаются еще и другого рода человеческие жертвоприношения; они расстреливали свои жертвы из лука, или распинали их в святилищах, или же сооружали огромную статую из сена и дерева, затем бросали туда скот и всевозможных диких животных, а также людей, и все это вместе сжигали[582].

6. В океане, говорит Посидоний, лежит островок, находящийся не особенно далеко в открытом море, прямо перед устьем реки Лигера; на острове живут самнитские женщины, одержимые Дионисом; они умилостивляют этого бога мистическими обрядами, так же как и другими священнодействиями; и ни один мужчина не вступает на остров, хотя сами женщины отплывают с него для общения с мужчинами и затем возвращаются обратно. Существует обычай, продолжает Посидоний, раз в год снимать крышу святилища и затем крыть ее снова в тот же день перед заходом солнца, причем каждая женщина приносит свой груз соломы для крыши; но женщину, у которой груз выпадет из рук, остальные разрывают на куски; они носят куски жертвы вокруг святилища с криками «эу-а»[583] и не прекращают хождения, пока не утихнет их неистовство; по его словам, обыкновенно кто-нибудь поражает [насмерть] обреченную женщину. Но следующий рассказ Артемидора о воронах еще более фантастичен. «Есть, — рассказывает он, — какая-то гавань на океанском побережье, называемая „Два ворона”; там появляются два ворона с беловатым правым крылом; люди, имеющие спор о чем-либо, приходят сюда, кладут на высоком месте доску и затем бросают туда куски ячменной лепешки, причем делают это каждый отдельно; птицы прилетают и расклевывают часть лепешки, другую разбрасывают; выигрывает тяжбу тот человек, чья ячменная лепешка разбросана». Этот рассказ Артемидора довольно фантастичен, а его рассказ о Деметре и Коре более вероятен. «Существует, — говорит он, — остров поблизости от Бреттании, где совершают жертвоприношения, подобные приносимым на Самофракии в честь Деметры и Коры». И следующее сообщение его также из тех, чему можно верить: по его словам, в