— В общем, он свалил от отца и ушёл в дом служения, и тут уже у него намного лучше всё получалось, — проговорил Тёрк. — Если бы ещё пешим ходить, то он один из лучших моих парней. Но отец расстроился, хотя у него ещё сын есть. Но что-то там папе не так, и в конечном итоге по сговору на верный союз решил Гента к корте привязать. Гент не может отцу отказать, поэтому с первой дочерью другого зажиточного из корты вынужден обвязаться.

— Слово какое, ужас, — фыркнула Хэла.

— Чего тебе слово не нравится? Верный союз связывают нитью, но сейчас, конечно, простой, а раньше небесной нитью вязали. Этот союз святым считали.

— А почему сейчас небесной не вяжут?

— Так её мало, — ответил Тёрк. — Ценнее этого в нашем мире нет ничего. Если у тебя есть клубок небесной нити, то этого может хватить до конца твоих дней, чтобы прожить без бед.

— Ммм, — задумалась Хэла. — И что он теперь должен на ребёнке жениться? Ну, в смысле…

— Обвязаться? Да… а что делать? Единственный способ отказаться от семьи, а тут, сама понимаешь, повод должен быть весомый, — Тёрк снова повёл плечами. — Да и не сейчас у него будет обряд, а когда девица эта пройдёт через принятие богини, а это будет когда ей тринадцать или четырнадцать тиров исполниться. А может позднее. Как там она готова будет.

— Ох, сложностей сколько, боги, — вздохнула Хэла.

— Сложно, это когда я предлагаю тебя отсюда забрать и увезти на край света, чтобы счастливой сделать, а ты всё никак не соглашаешься, — возразил он, вроде в шутку, но Хэла видела его серьёзность.

— Тёрк, я чёрная ведьма Изарии, куда я от неё денусь? — она уткнулась в него лицом, а он обнял её и второй рукой, крепко к себе прижав.

— Иди, отдыхай, ведьмочка моя.

— Только, Тёрк, — Хэла подняла голову и всмотрелась в мужчину, — достопочтенному митару о том, что с девочкой случилось, не говори.

— Чего это? — нахмурился он, повёл бровью.

— Кончится плохо, — улыбнулась Хэла.

— Ох ты ж… что? — бухнул он в деланом возмущении. — Уже? Вот они засранцы мелкие, один я вот мучаюсь тоской по женщине, а, Хэла?

Она качнула головой и поцеловала его в губы.

— Хочешь я тебе наговорю кого? — прошептала ведьма.

— Мне только ты нужна, — покачал головой он, слегка улыбаясь и гладя её щёку.

— Спокойной ночи, Тёрк, — проговорила Хэла пожелание, которого тут никто не говорил.

— И тебе, ведьмочка, — шепнул он ей в ответ.

Зайдя к серым, Хэла не без радости увидела, что кровать Милены пуста. Она тихо прошла к постели Лораны, которая лежала уткнувшись в подушку.

— Спишь? — шёпотом спросила она.

— Нет, — отозвалась Лорана и подняла на Хэлу заплаканные глаза.

— Ранили его, — сказала ей чёрная ведьма. — Сильно зацепило. Он, думаю, поэтому так с тобой. Наверное считает, что такой тебе не нужен, понимаешь?

— Какая мне разница? — отозвалась Лорана охрипшим от слёз голосом.

— Так пойди и скажи ему об этом, — ответила женщина. — Только хорошенько подумай сначала — может оно и к лучшему, что он так? Ведь невеста никуда не денется.

— Я не думала, что мне так плохо будет, Хэла, — прошептала Ларана. — Я просто хочу, чтобы он мне объяснил, что я такого ему сделала, что даже приветствия не заслуживаю…

— Тогда, он стоит стражей у тоор. В доме его не будет, он сам просил. Лучше возможности с ним поговорить не выпадет.

— Я же наверное такая страшная сейчас? — спохватилась девушка, трогая заплаканное опухшее лицо.

— Ты прекрасна, Лора, — улыбнулась ей Хэла. — Ты женщина, которой больно и это ему стыдно должно быть, что он тебя до такого вот довёл. Иди, если так важно, или не ходи, но и не горюй больше.

И ведьма, поцеловав её в щёку, пошла к своей кровати. А Лорана тихонько встала, закуталась в плащ и выскользнула в коридор.

Вернулась серая только под утро и весь день мурлыкала себе под нос песни.

“Ты стала сводней, Хэла”, — подумала про себя женщина.

А когда вернулась Милена, сверкающая, как начищенный медный таз, так и вообще стало не по себе.

А может Хэла всех просто заговорила? Может не стоит вот так вот всех друг с другом сводить?

— Хэла, — белая ведьма присела возле кровати женщины. — Прости меня, я вчера исчезла… ты наверное волновалась?

— Я знала, что ты с Роаром, — ответила она.

— А? — и эта наивная удивлённость во взгляде делала Хэлу мягкой. Она повела плечом и улыбнулась. — Хэла… а можно я…

И снова эта девица начала стыдливо мямлить, раскрасневшись, уткнулась в матрас.

— Ага, — кивнула чёрная ведьма..

— Знаешь, я тут подумала, — девушка старалась сформулировать вопрос, — это так странно. Я бы никогда-никогда так себя не вела дома, понимаешь? Я, в смысле, чувствую себя какой-то ненормальной, что ли…

— А дома что? — и Хэла поставила локоть на ногу и положила на руку голову.

— Ну, не знаю, — насупилась Милена. — Там свидания, прогулки, подарки… готовишься… к этому, ну ты поняла…

— Сексу, — кивнула чёрная ведьма, сдерживая улыбку.

— Ну, да…

— Готовишься?

— Блин, Хэла, — и Мила стала почти пунцовой. — Ванная, всякие кремы, бреешься, бельё надеваешь красивое.

— А тут с места в карьер? — спросила женщина и как же это было забавно, сил нет. — Ни эпиляции зоны бикини, куда там ноги, как у неандертальца, белья шикарного нет, да, никакого нет — вот печаль!

— Да, ну, тебя, я про то, что я бы отказала, если бы была такой, как сейчас, понимаешь? — девушка посмотрела испытывающе. — Вот, как так без подготовки?

— А так, — пожала плечами Хэла. — Вот голову снесло и не важно, где там у тебя чё растёт, — и она захихикала.

Милена снова уткнулась лицом в матрас.

— Детка, ты красавица! — проговорила женщина ласково. — Ты невероятно красивая. И для него желанная, что ещё надо?

— Не знаю, мне стыдно…

— Боги, Милена! Ты моешься каждый день и этого больше, чем достаточно, — и Хэла фыркнула, закатив глаза. — Серьёзно. А то, что ты, господи боже мой, не брилась? Да ему, как и всем мужикам здесь, искренне наплевать на волосы на твоих ногах, подмышках и везде в других местах. У них в голове не насрано.

И чёрная ведьма пожала плечами.

— Им наплевать, как ты выглядишь, — она ухмыльнулась. — У них у многих два критерия отбора — стои́т или не стои́т. Всё. И уж прости, что я такая грубая и прямая, но, детка, эти мужики завтра могут умереть. По-настоящему могут умереть, понимаешь? И эта вот конкретная женщина, которая сегодня сказала “да”, может быть последней