ранен и попал в плен. Боши бросили его в тюрьму Сент-Катерин и там пытали… Ночью Вася очнулся и пытался выломать решетку на окне, но потерял сознание.

После этого его отправили в Сен-Никез, заковали в кандалы и бросили в камеру.

– Но как же ему удалось бежать? Фантастика! – чуть ли не в один голос воскликнули французы.

– Василий был из категории тех, кто никогда не сдается! Он – советский человек.

– И все-таки как? – допытывался Дюбуа.

– Не обошлось без удачи, – усмехнулся Рябов. – Если бы не гвоздь…

– Гвоздь? Какой еще гвоздь?!

– Обыкновенный гвоздь, торчал в оконной раме. С его помощью Вася снял кандалы, а когда в камеру зашел надзиратель, убил его.

– На это же тюрьма… самая охраняемая… Как?! – недоумевал Морель.

– Выходит, не самая охраняемая. А может, просто повезло Василию. Ему удалось незамеченным пробраться в помещение, где не было решеток на окнах. Он вылез во двор и увидел высоченный забор. Уж не знаю, как его часовые на сторожевых вышках не заметили, когда он на забор забирался… Забраться-то забрался, а потом сорвался вниз почти с пятиметровой высоты… и остался жив. Жизнь ему мертвые товарищи спасли, чьими телами ров был заполнен до краев. Василий пришел в себя, добрался до первого дома и там нашел свое спасение. Семья французов спрятала его и подняла на ноги. А потом он дальше сражался, до самого своего последнего дня.

История Василия Порика потрясла Мореля и Дюбуа. За столом надолго воцарилось скорбная тишина, потом молча выпили за тех, кто сложил голову в борьбе с фашистами.

– Вот кто бы что ни говорил, а удача на войне играет большую роль, – сказал Рябов.

– Безусловно! – согласился Морель. – Мне тоже удача не раз спасала жизнь.

Рябов, держа свое на уме, тут же воспользовался ситуацией.

– Мне однажды крупно повезло, – сказал он. – Я с ребятами напоролся на засаду фрицев под Сен-Полем. Нас было пятеро, а их не меньше взвода. Они взяли нас в окружение. Честно, я уже попрощался с жизнью. И тут случилось чудо. На помощь пришел Жак со своими разведчиками…

– Под Сен-Полем, говорите? – оживился Морель и уточнил: – Жак – это псевдоним? Он русский? Француз?

– Француз… Господин майор, так это же наш Жак, он был под Сен-Полем! – воскликнул Дюбуа.

– Вряд ли. Я слышал, он погиб в мае сорок четвертого, – продолжил игру Рябов.

– Э… нет, погодите его хоронить, Иван Васильевич! Вы в засаду когда попали? – уточнил Морель.

– Я уже месяца не вспомню, но это зимой было… Февраль, скорее всего.

– Жив ваш Жак, жив! – без тени сомнений заявил Морель и повернулся к заму: – Люк, позови его!

Дюбуа пулей выскочил в коридор.

Вскоре дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник франтовато одетый, спортивного вида лейтенант. За его спиной маячил широко улыбающийся Дюбуа.

Рябов опешил. Он действительно знал Жака – командира французской разведгруппы.

– Ты?! – почти одновременно воскликнули боевые товарищи.

Поддавшись порыву, они обнялись, а дальше все происходило как в кино. Морель отбивал по спинке стула бравурный марш. Дюбуа, весело насвистывая, выставлял на стол новые бутылки.

Недобрые чувства к Жаку, обрабатывающему бывших узников, угасли. Они выпили за встречу, Люк Дюбуа рассказывал забавные истории, он знал их множество, все чувствовали себя расслабленно. Но подошло время послеобеденного построения, и Морель, извинившись, отправился на плац. К нему присоединился Дюбуа.

Возникла неловкая пауза. Рябов не знал, с чего начать трудный разговор. Жак заметил перемену в его настроении. С лица француза сошла улыбка, в голосе появились тревожные нотки.

– Иван, что-то не так?

– Даже не знаю, с чего начать, – признался Рябов.

– Тебя как будто подменили… Что произошло?

– Мне трудно говорить об этом.

– Но все же?

– Ты помнишь тот бой, когда вы пришли к нам на помощь?

– Конечно. Как такое забудешь?! Крепко мы тогда всыпали бошам!

– Да. Вы нам спасли жизнь. А сейчас… Ты… – Рябов пытался подобрать нужные слова.

– А что сейчас? Что изменилось? Я что-то не пойму тебя, Иван. Говори прямо! – потребовал Жак.

– Хорошо! Тогда мы, русские, и вы, французы, были вместе, и враг у нас был один – фашисты! А сегодня мы…

Рябов встретился взглядом с Жаком. В глазах француза мелькнула тень, в голосе появилась сухость.

– А… вот ты о чем…

– Зачем?! Зачем ты это делаешь? Ты лишаешь их родины!

– Какой родины? Той, где их ждут сталинские лагеря, а может, и расстрел?

– Что?.. Но это же ложь, Жак!

– Иван, к чему эти эмоции? Мы всего лишь помогаем сделать правильный выбор.

Выдержка изменила Рябову, и он почти прокричал:

– Правильный выбор? Да кто вам дал такое право?

Жак смотрел на дно пустого бокала, вращая тонкую ножку. Повисшую тишину нарушали только голоса, доносившиеся с плаца.

Их взгляды снова встретились, и Рябов чуть спокойнее спросил:

– Ты так и не ответил, по какому праву вы лишаете наших советских граждан родины?

Не поднимая на Ивана глаз, Жак глухо произнес:

– Так надо Франции.

– Что-что? Франции?! И это говоришь ты, боец французского Сопротивления? Мой боевой товарищ? Объясни наконец, что происходит, Жак!

Тот нехотя обронил:

– Я, как и ты, Иван, солдат и привык выполнять приказы.

– Приказы?! Чьи? Они что, сумасшедшие, твои командиры, отдавать такие приказы?!

– Извини, Иван, но сегодня мы находимся по разные стороны политических баррикад…

– Значит, снова война?

Жак развел руками. Невидимая стена, воздвигнутая политиками, навсегда разделила их.

Рябов поднялся, поправил гимнастерку, надел фуражку, по-военному строго вскинул руку к козырьку и последний раз посмотрел в глаза Жаку.

– Иван, но мы же… – промямлил Жак и протянул Рябову руку.

Но Рябов не ответил рукопожатием.

– Желаю здравствовать, лейтенант, благодарю за боевое содружество! – сухо проговорил он и вышел.

Лагерь для перемещенных лиц Рябов покидал в подавленном состоянии. Но такова была жестокая реальность весны 1945 года. Советские, американские, британские и французские военнослужащие пока еще вместе добивали общего врага, а в это самое время в тиши кабинетов Вашингтона, Лондона и Парижа политики уже готовились к будущей «холодной войне».

Одновременно велись тайные переговоры с теми из немцев, кто был готов заключить сепаратный мир на Западном фронте, чтобы потом обрушиться всей мощью «объединенного Запада» на Красную армию и вновь повернуть войну на восток. Двадцать третьего апреля 1945 года после долгих проволочек шефу внешней разведки Германии генералу СС Вальтеру Шелленбергу наконец-то удалось организовать встречу палача № 1 Гиммлера с вице-президентом шведского Красного Креста Фольке Бернадотом, графом Висборгским. Она произошла на нейтральной территории, в шведском консульстве во Фленсбурге.

Отказавшись от кофе, Гиммлер без предисловий перешел к обсуждению условий сделки с