– Нет, конечно, еще раз извини, – поморщилась Святая. – И не обижайся, что мы будем ужинать и разговаривать в этом каземате. Но ты, наверное, догадываешься, почему?

– Чтобы не было лишних ушей?

– Не только поэтому.

– Из-за чего же еще?

– Из-за одной твоей неприятной особенности.

– Ах, вот оно что! Ты уже догадалась, что я жгу все вокруг, только когда злюсь?

– Да. Как раз поэтому я и выбрала это помещение. Стол и скамейки не очень жалко.

– То есть ты уже изначально полагаешь, что я разозлюсь? – недобро усмехнулся мутант.

– Это вполне вероятно, – невозмутимо ответила его мать, – разговор-то будет не из простых. Но давай сядем к столу, отметим твое возвращение, поедим.

– Хорошо. Только давай ты сначала кое-что сделаешь.

– Чего же? – подняла одну бровь Святая.

– Верни мне память. Какое ты вообще имела право ее у меня отнимать?

– Для твоего же блага. Но сейчас это уже не имеет значения. Подойди.

Глеб подошел к матери. Она положила ему на плечи руки, приподнялась на цыпочки и заглянула в глаза. Мутант почувствовал, что летит – будто его вновь подцепила жуткая «птичка» и понесла в поднебесье. Перед глазами замельтешили картинки – смутные, смазанные, рассмотреть на них что-либо не представлялось возможным. Закружилась голова. Глеба повело в сторону, он стал падать. Казалось, падение будет бесконечным, будто он сорвался с Луны. А когда очнулся, понял, что сидит на лавке. И… он все помнил, все знал о себе. Впрочем, открывшиеся воспоминания, о которых он так мечтал, не принесли ему чего-то особенно нового, разве что разные мелочи, из которых, впрочем, в основном и состоит жизнь.

– Ты доволен? – спросила сидящая напротив Святая. – Тогда давай выпьем, отметим твое возвращение. Теперь уже в обоих смыслах.

– Мне кажется, – принимая от матери бокал с красным, словно кровь, вином, сказал мутант, – что ты не очень-то рада моему возвращению. По крайней мере тому, физическому.

– Не буду скрывать, рада не очень, – покрутила в ладонях свой бокал Святая. – Я огорчилась даже не столько из-за того, что ты разрушил мой план насчет твоего «отселения» и вернулся в Устюг. Куда больше я расстроена тем, что ты сбежал от Деда Мороза.

– Вот как? – ошарашенно заморгал Глеб.

– Да, так. Как видишь, я с тобой откровенна. Но давай сперва выпьем, так проще будет вести беседу, – мать протянула к сыну свой бокал в желании чокнуться, но мутант, словно не замечая этого, в два быстрых глотка осушил вино. Святая, скривив губы в улыбке, сделала то же самое, но куда более медленно. Промокнула рот салфеткой, наколола вилкой соленый гриб, тщательно прожевала его, проглотила и продолжила: – Единственное светлое пятно в этом, – фыркнула она, – что ты сжег его Вотчину, очень уж ею бахвалился старый козел. Но в целом, – спрятала усмешку Святая, – сбежав от него, ты помешал нам обоим.

– Нам с тобой?

– Нам с ним. Твое возвращение и «пленение» дало нам идею разыграть неплохой спектакль. Мы уже провели с Дедом тайные переговоры и вот…

– Какие с ним могут быть переговоры?! – возмущенно выкрикнул Глеб. – Какой спектакль, если Дед Мороз враг! Ему только и нужно было от тебя, чтобы ты выдала ему секрет ядерных зарядов в обмен на молчание о моем происхождении!

– Ты наивен, мой мальчик. Деду Морозу давно известно, что никаких ядерных зарядов нет, но ему тоже выгодно держать на этом крючке своих «подданных», ведь страх смерти – это сильнейший сдерживающий фактор, с его потерей может начаться анархия, чего ему, разумеется, не нужно. Но и долгий застой – тоже плохо, народу нужно периодически давать выпустить пар, чтобы немного «взбодриться». И тут – такой хороший случай! Он якобы шантажирует меня, я делаю заявление, где сама раскрываю о тебе правду и обвиняю его в твоем похищении и шантаже. Страсти кипят, народ с обеих сторон взбудоражен… Короче говоря, подвернулась прекрасная возможность поиграть на чувствах и нервах подданных, поднять у народа с обеих сторон тонус.

– Но как вы собирались контролировать этот тонус? А если бы пар не вышел, а разорвал перегретый котел?

– Мы умеем определять температуру пара, поверь мне. Какое-то время «поиграли» бы, довели накал людских масс до определенного, предельно безопасного градуса, а потом пошли бы на новый компромисс: я бы снова клятвенно пообещала не взрывать заряды, если Дед Мороз вернет мне тебя. И тут – твой побег. Что теперь прикажешь делать?… Да нет, это риторический вопрос, – махнула вилкой Святая, заметив, как дернулся мутант в желании ответить. – Ты ешь, ешь!

Есть Глебу совершенно расхотелось. Внутри него возникло такое чувство, что он проглотил что-то омерзительно-гадкое, вроде раздавленного таракана.

– Я уже сыт, – буркнул он. – Сыт по горло всем этим!

– Перестань, не дури. Да, все это выглядит некрасиво и грязно. Но это политика, мой дорогой, она не бывает чистой, тем более в таком мире, как наш.

– И что ты… что вы с этим рогатым бородачом собираетесь делать теперь? – скривился мутант. – Назад я к нему не вернусь, можешь не упрашивать. Я вообще не желаю…

– О твоих желаниях поговорим потом, хорошо? – прервала сына Святая, отрезая кусочек жареного мяса и отправляя его в рот.

Глеб с нетерпением ждал, пока она прожует. Что-то в тоне матери насторожило его. Наверняка придумала какую-то очередную гадость… И его опасения подтвердились. Расправившись с мясом, Святая сообщила, будто о чем-то не очень значительном:

– Мы встретились сегодня с Дедом Морозом и решили с ним породниться.

– Как встретились? – не сразу понял смысл всего сказанного мутант. – Дед Мороз был здесь?!..

– Да, был, а что в этом особенного? Он же не афишировал свой приход.

– Так это его видела Сашка?!..

– Вот даже как? Умница, догадливая девочка.

– Да при чем здесь догадливая… Погоди… – дошло наконец до Глеба. – Как породниться?… Вы что с ним, пожениться решили?!..

Святая рассмеялась. Заливисто, в голос. Смеялась она очень красиво и задорно, сразу помолодев при этом и став почти такой же, какой видел ее Глеб в «отцовском воспоминании». Платок сполз на плечи матери, и сын с сожалением отметил, что золото волос наполовину перемешалось с серебром седины. И все равно она была очень красивой.

Отсмеявшись, Святая сказала:

– Ну, насмешил. Давно я так… – вытерла она выступившие слезы и вновь стала серьезной. – Нет. Не мы. Ты и его внучка, Снегурочка.

– Что?! – подскочил мутант, опрокинув бокал, который скатился со стола и со звоном разбился о каменный пол. – Какая еще Снегурочка? Это что за произвол? Я не собираюсь жениться ни на какой Снегурочке!

– Сядь! – прикрикнула Святая. – Это не произвол. Это политика, я тебе говорила. А Снегурочка – очень славная девушка, ты не переживай. Самое главное, скажу тебе по секрету, она тебя любит.