– Джон?

Фиске обернулся и посмотрел на Ричарда Перкинса.

– У вас есть минутка? – нервно спросил тот. Они зашли за угол. Несколько мгновений Перкинс смотрел в зеркало, словно собирался с мыслями. – Я работаю маршалом Верховного суда всего два года. Это замечательный пост, престижный, без особых стрессов, да и платят очень прилично. Я приглядываю почти за двумя сотнями служащих, начиная от парикмахеров и заканчивая полицейскими офицерами. До этого я работал в Сенате и тогда думал, что останусь там до ухода на пенсию, но потом появилась должность в Верховном суде.

– Рад за вас, – сказал Фиске, не совсем понимая, куда ведет Перкинс.

– Несмотря на то, что смерть вашего брата произошла за пределами суда, я чувствую ответственность за безопасность всех, кто в нем работает. А смерть Райта меня потрясла. Я не привык сталкиваться с подобными вещами. Я гораздо лучше справляюсь с решением проблем, связанных с заработанной платой и надзором за бюрократическими тонкостями, но совершенно не готов участвовать в расследовании убийства.

– Чандлер хорошо знает свое дело. Кроме того, в расследование принимает участие ФБР. – Фиске едва не прикусил язык, когда произнес последние слова.

– Агент Маккенна затаил на вас зло, – тут же подхватил Перкинс. – Вы с ним раньше встречались?

– Нет.

Перкинс посмотрел на свои руки.

– Вы верите, что кто-то начал безумную вендетту?

– Я не стал бы исключать такой возможности.

– Но почему именно сейчас? И почему под ударом оказались клерки? Почему не судьи?

– Или другой персонал суда.

– Что вы имеете в виду?

– Возможно, и вам грозит опасность, Ричард.

Перкинс заметно удивился.

– Мне?

– Вы заведуете отделом охраны. Если кто-то хочет показать, что способен выбрать людей по собственному желанию, значит, он насмехается над системой безопасности суда. Насмехается над вами.

Перкинс обдумал слова Фиске.

– Значит, вы считаете, что убийства связаны между собой?

– Если нет, то это чертовски странное совпадение. По правде, я в такие удивительные вещи не верю.

– Как и Чандлер?

– Может быть. Я уверен, что он держит вас в курсе.

Как только Перкинс отошел в сторону, мимо прошла Элизабет Найт, и Джону показалось, что гости сознательно перед ней расступаются.

Чья-то рука легла на плечо Фиске.

– Встретимся снаружи через десять минут. – Джон узнал голос Сары, но когда обернулся, она уже скрылась среди гостей.

Он почувствовал раздражение и попытался отыскать взглядом Элизабет Найт. Вероятно, она уже забыла о том, что Кеннет Уилкинсон здесь. А ведь прием устроили для него. Фиске удивился, когда Элизабет подошла к Уилкинсону и немного поговорила с ним. Он смотрел, как она увозит его кресло на пустую и хорошо освещенную террасу, где опустилась рядом с ним на колени, взяла за руку и о чем-то заговорила.

После коротких колебаний Джон не устоял перед искушением и направился на террасу. Элизабет Найт заметила его и быстро поднялась на ноги.

– Извините, что прерываю вас, но мне нужно уходить, и я хотел поздороваться с судьей Уилкинсоном.

Найт отступила в сторону, а Джон подошел к коляске и представился. Он пожал руку Кеннета Уилкинсона и поблагодарил его за долгое и успешное служение обществу. Когда Фиске повернулся, собираясь на выход, Найт остановила его.

– Я полагаю, вы уходите вместе с Сарой?

– А это проблема?

– Ну, вам решать.

– И что вы имеете в виду?

– У Сары впереди прекрасное будущее. Но иногда мелочи способны разрушить карьеру с огромным потенциалом.

– Вы знаете, судья Найт, мне кажется, что вы предвзято ко мне относитесь, вот только не понимаю, в чем причина.

– Я вас не знаю, мистер Фиске. Если вы хотя бы немного похожи на брата, тогда у меня не должно возникнуть проблем.

– Я не такой, как все. Я пытаюсь не сравнивать людей и не делать преждевременные выводы. Они редко оказываются верными.

Казалось, Найт удивилась.

– На самом деле я с вами согласна, – тем не менее сказала она.

– Я рад, что мы способны прийти к согласию хотя бы в чем-то.

– Однако я знаю Сару, и она мне очень дорога. Если какие-то ваши действия негативно скажутся на ней или на суде, тогда вы правы, у меня возникнут проблемы.

– Послушайте, я хочу лишь узнать, кто убил моего брата.

Найт пристально на него посмотрела.

– Вы уверены, что это всё?

– Даже если б я не был уверен в этом, мы живем в свободной стране, – сказал Фиске, и ему показалось, что по лицу Найт промелькнула довольная улыбка.

Она скрестила на груди руки.

– Складывается впечатление, что вы совсем не боитесь судьи Верховного суда.

– Если б вы хотя бы немного меня знали, то поняли бы почему.

– Возможно, мне следует узнать вас лучше… И, возможно, я уже узнала.

– Полагаю, это улица с двусторонним движением.

Найт помрачнела.

– Уверенность – это одно, мистер Фиске, а неуважение – совсем другое.

– Мне хорошо известно, что и это также является улицей с двусторонним движением.

– Надеюсь, вы поймете мою тревогу о Саре. Она совершенна искренна.

– Нисколько не сомневаюсь.

Она уже собралась уходить, но снова повернулась к нему.

– Ваш брат был замечательным человеком. Чрезвычайно умным, превосходным судебным аналитиком.

– Да, он был таким.

– Тем не менее я не уверена, что он был самым знающим адвокатом в семье.

Найт ушла, оставив застывшего на месте удивленного Фиске. С минуту он пытался проанализировать ее слова. Затем покинул террасу и направился к лифту, ведущему в вестибюль. Оглядевшись, он нигде не обнаружил Сару. Затем услышал клаксон и увидел, как девушка подъезжает к передней двери. Джон сел в машину и посмотрел на нее.

– Куда мы едем?

– В аэропорт.

– Это как?

– Мы навестим Сэмюеля Райдера, эсквайра.

– И кто такой Сэмюель Райдер, эсквайр?

– Адвокат Руфуса Хармса. Мне позвонил Джордж Баркер и назвал его имя. Я нашла Райдера. Он практикует возле Блэксбурга, всего в двух часах езды от тюрьмы. Я позвонила ему в офис, но никто не взял трубку. Номер домашнего телефона не включен в справочник.

– Ну, и зачем мы туда летим?

– У меня есть адрес его офиса. Когда мы туда долетим, будет уже поздно, так что едва ли мы застанем его на работе. Но это небольшой город: мы сумеем найти того, кто знает его домашний адрес или хотя бы номер телефона. И если мы правы относительно его вовлеченности в дело Хармса, возможно, ему угрожает опасность. Если с ним что-то случится, мы можем никогда не узнать правды.