— Подходим, — прошелестел Шайс. — Лучше не отвечай ни на какие вопросы. Вообще ничего не говори, но не притворяйся, что ты без сознания. Он узнает.

Я не слышал, как он прошел по мосту. Должен был слышать, но не слышал. Самого моста тоже не видел, хотя от моего лица до досок было не больше метра. Раздался протяжный звук колокола и Шайс сбросил меня на землю. Не особо аккуратно сбросил, но зато не вниз лицом.

— Теперь смотри сам. Выбираться придется без меня. Охрана сейчас появится.

Охрана появилась. Двое… черт!.. я глазам своим не поверил. Преторианцы. Вот значит куда этих парней отправляют после смерти. Ад для них должен быть чем‑то вроде курорта с бесплатной жратвой и зрелищами. Преторианцы были такой элитной элитой, что элитне просто некуда. К ним каждый хотел попасть. И я хотел. Только мою кандидатуру даже не рассматривали. Ростом не вышел. К ним всегда был очень жесткий отбор. Знакомства, родственные связи, деньги — ничего из обычного набора наших богатеев, с ними не действовало. Ежегодно отбиралось пятьсот человек. Выпускалось — сто. Ну, плюс–минус пара десятков. Остальных хоронили на городских кладбищах без воинских почестей. Тем не менее, в желающих стать преторианцем недостатка не было. Особо туда рвались ребята из средних городов. В трущобах преторианцы сами рыскали в поисках новых кандидатов. Но и желающих из высшего общества хватало более чем. Преторианство было выигрышным билетом в лотерею жизни. Дело даже не в деньгах, хотя для выходцев из низов именно они стояли на первом месте. Главными были знакомства и связи. Главной была информация, причем информацию такого рода никак иначе раздобыть было нельзя. По окончании службы преторианец обычно становился богатым и уважаемым гражданином Федерации. Многие из них начинали заниматься политикой или бизнесом и достигали значительных высот. А с ними вместе и их семьи, родственники, друзья, родственники друзей, друзья родственников, прихлебатели и просто прилипалы.

Эти двое, значит, презрели бизнес и политику. Хотя, может они еще на службе. Обоим было уже хорошо за сорок. Как это ни парадоксально, но никто не знал, чем конкретно занимаются преторианцы. Сами они про род своей деятельности не распространялись, а то, что занимались охраной сильных мира сего, так это каждый видел. Слухи ходили разные, и каждый был хуже предыдущего.

— Чего вы хотите?

— Я хотел бы увидеть вашего хозяина. Александра Стерна. Йозефа Килстоуна. Джона Смита. Михаила Орлова… Продолжать список имен?

— Сейчас он не сможет с вами встретиться. Заходите утром. Я не могу вас впустить.

— Он сможет и более того — захочет встретиться со мной. Причем именно сейчас. Скажите ему, что его ожидает Себастьян Шайс. Если он сейчас же не подойдет сюда, то я уйду и больше не вернусь. Ступайте и передайте ему. Я жду десять минут.

Шайс говорил абсолютно бесцветным тоном, но при этом в голосе было что‑то такое, что даже непосвященному становилось ясно — это не просьба, а приказ, причем такой приказ, ослушаться которого невозможно и выполнить нужно, как можно скорее.

Я Шайса не видел, но зато видел преторианца. При первых звуках он вытянулся по стойке "смирно", а по завершении спича, четко кивнул головой, закрыл воротца и отправился за Стерном. По стуку каблуков я понял, что он бежал. Второй преторианец, видимо, остался ждать. Ждать пришлось меньше пяти минут. Я вновь услышал шаги. Не бег, но очень быстрые. Судя по звуку, сюда шло не менее полудюжины человек. Вначале нас рассмотрели через окошко в маленьких воротцах, затем створка больших ворот бесшумно открылась.

Там было светло. Я видел четырех человек и у трех из них были факелы. Четвертым был Стерн. Мне приходилось его видеть, но только издалека. Он и тогда‑то выглядел жутковато — огромного роста, с белыми длинными волосами и зеленоватой кожей. Увидишь такого — неделю заикаться будешь. Даже если не знаешь, что он колдун, то поневоле догадаешься. Это если издалека. Вблизи он выглядел настолько жутко, что зубы начинало ломить. Тут даже не колдовстве мысль возникала… Некромантия. Это существо и на человека‑то походило только потому, что у него было две руки и две ноги. Так они и у обезьян есть. И обезьяны больше походят на людей, чем ЭТО… Дело было не в росте — тролли тоже огромные. И не в волосах, которые были не волосами, а походили на спутанные, слабо мерцающие водоросли. Еще там что‑то копошилось. Довольно крупное для вшей и прочей обычной живности. Кожа действительно светилась бледно–зеленым цветом и была настолько пористой, что походила на губку. Самыми жуткими были глаза. Они не то, чтобы принадлежали другому… Они сами были этим ДРУГИМ… Цвета я не разобрал, да и не присматривался. В глубине этих глаз что‑то постоянно вспыхивало, но вспыхивало не ярким светом, а… не знаю, как это объяснить. Темным светом, если так можно сказать. И это затягивало. Не так, как будто ныряешь в омут, а реально затягивало. Не мягко и медленно, а сильно, рывками, против твоей воли, ломая волю, кости и разрывая мышцы. Я взглянул в эти глаза мельком, а после старался смотреть только в переносицу, не фокусируя взгляд. Меня никто об этом не предупреждал, но я чувствовал — стоит мне хоть раз встретиться с ним взглядом и я пропал. Оттуда меня уже никто не вытащит.

Стерн не вышел из ворот, продолжая оставаться по ту сторону.

- - Здравствуй, Себастьян. Никак не ожидал тебя увидеть.

— А я не собирался видеться с тобой. Но похоже у нас появились общие интересы. И ты и я прекрасно можем обойтись друг без друга, но если мы объединим усилия, то все получится гораздо быстрее.

— О чем ты?

— Я пришел не для того, чтобы отвечать на твои бессмысленные вопросы. Ты разыскиваешь Блока. Я не знаю, где он находится, но у меня есть Питер Фламм. Он знает то, что тебе нужно. Кроме того, его отец обязательно придет за ним и это дополнительный шанс узнать, где находится тот вход.

— Что ты хочешь?

— Запасной ход на Терру.

— Я даже не знаю, есть ли такой. Что, если его не существует?

— Тогда ты обеспечишь нам безопасный проход. Скажем один месяц. Раз в десять лет. Ты знаешь, что время не имеет для нас значения.

— Это не равноценная сделка.

— Я так не считаю. Но если так считаешь ты, то сделки не будет. Я заберу Фламма и уйду. Ни ты, ни твои хранители не смогут меня остановить. Ты это знаешь, и они знают это тоже. Они боятся, и я это чувствую.

— Постой. Почему вы сами не отыскали Блока, или в конце концов ты не обратил Фламма.

— В вашем мире у нас нет прав. Мы просто вне закона. Даже если я и узнаю местонахождение прохода, то навряд мы сможем к нему добраться. Ведь он скорее всего находится в очень людном месте. Решай скорее. Близится рассвет. Если ты не пригласишь меня, то я уйду и унесу с собой Фламма.

— А почему ты мне веришь? Я думал, что после… после тех событий… короче, я считал, что твой народ охотится за мной.

— Так и есть. Но если ты дашь нам проход, то это будет забыто. И, скорее всего, мы уйдем. И я тебе не верю. Но ты дашь мне свою кровь. Это будет знаком того, что договор состоялся. Только так. Только кровь и никак иначе. У нас немного законов и ты нарушил почти все. Решай.