«Считаем экстренно необходимым довести до сведения Политбюро ЦК, что успехам немцев очень во многом, если не во всём, способствовала паника, царящая в командной верхушке отдельных воинских частей, и паническая бездеятельность в местных органах…

С 22 июня мы не получаем никаких указаний о нашей деятельности. Ни секретарь Смоленского обкома, ни председатель облисполкома не дали ни одного указания или совета и даже не отвечают на телефонные запросы. Почти единственная директива, которую мы получили 27 июня, датирована 23-м числом этого месяца, где облисполком требует сведения о состоянии церквей и молитвенных зданий…

Даже узкий круг руководящих работников не имеет хотя бы приблизительной информации о положении на близлежащих фронтах, плюс к этому видишь, что из Смоленска бегут, а областные власти молчат, и становится трудно ориентироваться и отличать правду от провокации… Если дальше каждый руководящий советский партийный работник начнёт заниматься эвакуацией своей семьи, то защищать Родину будет некому».

«…Впечатление запущенности является преимущественным в этой стране. Оно ещё больше укрепляется тем, что сожжено необычно много домов… Отношение населения колеблется от удивительного безразличия до обычно боязливого любопытства и доверчивости. В связи со слишком большими разрушениями много беженцев, передвигающихся со всем скарбом, но каких-либо грабежей домов не замечено. На территории, прежде принадлежавшей Польше (т. е. в так называемой «Западной Белоруссии» — М.С.), немецких солдат восторженно встречали как освободителей. Но и на прежней русской территории бывает, что бросают цветы и дружески встречают. Доверие населения проявляется прежде всего в том, что закопанное продовольствие и другую собственность снова выкапывают, когда приходим мы, так как немецкий солдат, конечно же, её не отберёт.

Часто население из страха выдаёт отставших русских солдат, так как они могут жить, естественно, только за счёт грабежа населения.

Каких-либо актов саботажа со стороны населения в полосе корпуса не замечено. Напротив, в тех случаях, когда запуганное население вообще осмеливается что-либо говорить, высказывается много недовольства колхозным строем и всем большевистским хозяйничаньем. В целом командование корпуса расценивает опасность партизанской войны при участии населения как небольшую. Люди в пройденных нами районах по своему образу жизни и высказываниям не производят впечатление тех, кто вообще может фанатически придерживаться какой-либо идеи»

«…Части корпуса боеспособны и готовы уничтожить врага. Для более успешных действий необходимо освободить части корпуса от приписного состава западных областей, так как последние показали неустойчивость в бою, предательские намерения и случаи убийства начсостава кадра. Выдача оружия приписному составу создала резерв бандитизма в районе действий корпуса. Необходимо решительными действиями обеспечить войска от диверсионных актов со стороны местного населения. Недостаточно информированные и неустойчивые элементы на железнодорожном транспорте дезорганизуют работу тыла…»

«Совершенно секретно.

Государственный Комитет Обороны. В соответствии с волей, выраженной трудящимися, и предложениями советских, партийных, профсоюзных и комсомольских организаций города Москвы и Московской области Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Мобилизовать в дивизии народного ополчения по городу Москве 200 тысяч человек и по Московской области — 70 тысяч человек. Руководство мобилизацией и формированием возложить на командующего войсками Московского военного округа генерал-лейтенанта т. Артемьева…

4. Для руководства работой по мобилизации трудящихся в дивизии народного ополчения и их материального обеспечения в каждом районе создаётся чрезвычайная тройка во главе с первым секретарём РК ВКП(б) в составе членов: райвоенкома и начальника райотдела НКВД. Чрезвычайная тройка проводит мобилизацию под руководством штаба Московского военного округа с последующим оформлением мобилизации через райвоенкоматы.

5. Формирование дивизий производится за счёт мобилизации трудящихся от 17 до 55 лет. От мобилизации освобождаются военнообязанные 1-й категории призываемых возрастов, имеющие на руках мобилизационные предписания, а также рабочие и служащие заводов Наркомавиапрома, Наркомата вооружений, Наркомата боеприпасов, станкостроительных заводов и рабочие некоторых по усмотрению районной тройки предприятий, выполняющих особо важные оборонные заказы…»

«…Тревожное настроение, паника, беспорядки, бестолковая и ненужная эвакуация с каждым днём и часом всё больше увеличиваются. Это положение создалось в результате неправильных действий областных органов и обкома, а в остальных случаях — бездействия этих органов и обкома. Облисполком распустил свои отделы, большинство работников со своими семьями уехали. Райсоветы также не работают и никакого порядка в городе не наводят. Сейчас в Витебске не найдётся ни одного учреждения, которое бы работало. Закрылись и самоликвидировались все, в том числе облсуд, нарсуды, облпрокуратура, облздрав, профсоюзы и т. д… Тревога и паника усилились ещё и тем, что в городе стало известно о том, что ответственные работники облорганизаиции эвакуируют сами свои семьи с имуществом, получив на ж.д. станции самостоятельные вагоны, причём жёны этих ответработников из НКВД, облисполкома, парторганов и другие стали самовольно уходить с работы… Так, например, ушли с телеграфа, с телефонной сети, из больниц и других учреждений… 3, 4, 5 июля около облвоенкомата стояли толпы женщин за разрешениями и пропусками на выезд, а когда в пропусках им отказывали, то они заявляли: «Почему же коммунисты уехали, их жёны с детьми и имуществом?» Среди отдельных групп рабочих, возможно отсталых, стали появляться вредные настроения и недостойные выкрики о том, что бегут коммунисты, администрация и так далее…

Тюрьма ликвидировалась. Милиция работает слабо, а НКВД также сворачивает свою работу. Все думают, как бы эвакуироваться самому, не обращая внимания на работу своего учреждения. Председатель Витебского горсовета Азаренко загрузил в приготовленный им грузовик бочку пива, чтобы пьянствовать в дороге, как он обыкновенно это делает в городе у себя на службе…»