понял, что стоит на улице без шапки, но в чьей-то куртке. Кишинидзе качался, пытался прикурить, но был уже настолько пьян, что подкурил сигарету с фильтра. Поморщился:

— Не люблю иностранные!

Боря кивнул, похлопал по карманам и протянул ему сигару, которую выудил из внутреннего кармана. Они прикурили, затянулись по разу, закашлялись и рассмеялись, выбросили её в урну. Придерживаясь друг за друга, обоим казалось, что до десерта уже не доживут.

— Боже, дай мне силы. Уж больно быстрый старт на нервной почве, — пробормотал Кишинидзе

— Держись, братан. Я тебе тоже… поддержу, — пообещал Боря и вновь повёл жениха на зов зала.

Их кухни выкатили большой свадебный торт, который пекли на заказ. За спец доставкой отправлялся в пекарню сам владелец заведения. И теперь по этому случаю Шаман впервые показался на глаза людям.

Они переглянулись с Борей. Шаман кивнул в сторону, показывая на крыльцо.

Глобальный кивнул в ответ. Сейчас, мол, выйду. В первую очередь — торжество.

Жених и невеста разрезали торт одновременно вместе, держа в руках один нож на двоих. Кишинидзе подставил тарелку, переложил и не сговариваясь с женой, вручил кусок Глобальному, что означало одно — самый почётный гость торжества. Все зааплодировали. Боря, растроганный вниманием, оглянулся. За столом были все, кроме Зины. Выскочила куда-то. Припомнил, что в его куртке. В которой были ключи и бумажник с купюрами.

«Заплатить бы за первый кусок», — прикинул внутренний голос, но оказалось, что этот кусок не покупают, а лишь принимают в знак уважения, за его присутствие.

Боря взял ложку, попробовал и заявил:

— Потрясающе…

Вновь аплодисменты. Куда-то шмыгнула из-за стола Леся. После чего продолжилась музыка. Боря вновь окунулся в ощущения праздника. Ведь грузинская застольная традиция, это ещё и исполнительское искусство. Поэтические декламации сменяли тосты, раздавались грузинские и русские народные песни, а танцы в середине зала словно и не прекращались.

При этом сам процесс празднования за столом вызывал у сантехника чувство взаимного уважения, равноправия, достоинства. Всё это под «алаверды» — право произнести тост, которым награждали то одного, то другую, то третьего тамада и его помощники среди гостей мероприятия. И они в буквальном смысле передавали друг другу хлебный тост, намазывая его для соседа. Таким образом высказаться должен был каждый. А каждый заранее готовился. Потому эти высказывания были пропитаны стихами, воспоминаниями, юмором, рассуждениями.

Окунувшись в эту атмосферу, Боря не сразу вспомнил, что его звали на разговор. Когда же вышел на крыльцо, на этот раз в национальной одежде с плеча тамады, Шаман лежал лицом вниз на крыльце. Под телом собралась алая лужа. Дырка в лёгком со спины казалась чем-то нереальным. Он бы больше поверил в три бычка, которые выкурил бывший владелец заведения, пока его ждал.

Боря посмотрел в сторону своего автомобиля, что стоял под фонарём у забора. Там Леся сбила с ног Зину и теперь выкручивала ей руки, надевая наручники. Не понимая в чём дело, Глобальный подошёл поближе. И увидел снайперскую винтовку с прибором ночного виденья, которая валялась рядом с обезоруженной. Рядом подхватил ветер большой подарочный пакет, в котором то оружие и транспортировали.

Если до этого момента Боря едва шёл и ловил вертолёты, то в этот момент от большой дозы адреналина мир сфокусировался, стал чётким. А мозг заработал на сверхскоростях. Всё сразу сошлось: его слова о Шамане, следы у дома Битина, схрон, возня с пакетами у багажника, позаимствованная куртка с ключами от автомобиля.

«Она просто отключила сигнализацию, достала оружие, а затем выждав момент, спустила крючок», — сказал внутренний голос.

— Зина, зачем? — тупо прошептал Боря, хотя знал ответ.

— Я должна была… за Князя, — ответила бывшая массажистка, а вскоре фигурант дела со сроком от шести до пятнадцати лет.

С большим удивлением он перевёл взгляд на Лесю. Василькова не только скрутила снайпера как будто каждый день этим занималась, не дав ей уйти, но и вызвала подкрепление с одной тревожной кнопки на телефоне.

Вскоре к ресторану примчалось сразу несколько служебных автомобилей с мигалками.

— Почему… сейчас? — спросил Глобальный у Зины, сходив в гардероб и поменявшись с ней одеждой обратно, пока была возможность вернуть куртку.

«Только бы сотрудничество не приплели», — предостерёг внутренний голос.

Предстояло дать немало пояснений по этому поводу. Но больше Зина ничего не ответила ни ему, ни следствию.

Уже стоя с трезвым как стёклышко Кишинидзе на крыльце, где старательные сотрудники замыли кровь, Боря узнал, что при Шамане оказался Макаров с полной обоймой.

«Так на какую беседу он нас звал?» — прикинул внутренний голос.

Ответов Боря не знал.

«Бог ему судья», — добавил внутренний голос, когда собравшиеся на улице гости смотрели, как увозят тело.

Он не мог поделиться своими соображениями ни с Кишинидзе, ни с кем-нибудь ещё из присутствующих. В принципе, он готов был к смерти. Под градусом страх притупился. Да и разговор наверняка предстоял не лёгкий. Его могли убить где-то рядом, забрать тело и увести подальше. Гости бы схватились не сразу. За аплодисментами и музыкой даже выстрела не расслышали. Так что большой вопрос, плохо ли поступила Зина или спасла ему жизнь. Но он точно знал, что Шаман пренебрёг предостережением Тракториста и вновь взялся за старое.

Свадьба была испорчена. Ревела в голос Кристина, что примета плохая. Не отставала от неё и Кира, что лишилась последнего близкого человека. Снежана обещала набить морду за Зину всем людям в форме и уже тамаде пришлось её удерживать, чтобы глупостей не натворила.

И только Леся Василькова стояла, вытянувшись по струнке. С румянцем на щеках, с лёгкой улыбкой, она в подробностях отчитывалась подполковнику Вишенке об успешном задержании и окончательном закрытии дела с оборотом оружия в посёлке Жёлтое золото.

— Далеко пойдёт, — задумчиво произнёс Кишинидзе, глядя как уезжает полиция, скорая помощь и разъезжаются большинство гостей. В этот момент с ним и женой останутся только действительно самые близкие…

Конечно, никто уже не обратил внимание на белую бумажку среди снега, которая вылетела из куртки Шамана. Это были счета с долгами по ресторану.

Глядя с каким почётом принимают «дона Бориса» на свадьбе, Шаман не только сам лично отправился за тортом, чтобы зацепиться языком с высоким гостем, но и хотел предложить ему приобрести ресторан с большой скидкой.

«Диаспоре в этом городе ловить было больше нечего после смерти Князева», — так и не прозвучали давно заготовленные слова.

И то, что никто и не думал покушаться на сантехника, Боря так и