Увы, именно так. Сказано: звезды существуют вне представлений человеком о времени, вне его досягаемости. Мы живем в маленькой жемчужине тепла, окружающей наше солнце; за ее пределами невообразимая пустота. Солнечная система — наш единственный дом. Чтобы достигнуть даже ближайших звезд, потребуется больше времени, чем живет человек. Остановитесь и подумайте: 299 792 458 метров в секунду или 186 282 миль в час (что вам легче себе представить). Задумайтесь о скорости, которая позволяет ежечасно пролетать 671 миллион миль. Задумайтесь, что значит преодолевать за день 173 астрономические единицы, ведь астрономическая единица — это расстояние от Земли до Солнца, 93 миллиона миль. Потом задумайтесь о четырех годах такого движения. Столько времени нужно свету, чтобы дойти до ближайшей звезды. Но мы можем двигаться только со скоростью, составляющей несколько процентов скорости света, поэтому при двух ее процентах (десять миллионов миль в час!) нам потребуется примерно двести лет, чтобы преодолеть эти четыре световых года. А ближайшая звезда с планетами земного типа — в двадцати световых годах от нас.

Свет пересекает Млечный Путь за сто тысяч лет. При скорости в два процента световой — достижимой для нас — на это уйдет пять миллионов лет.

Свет Туманности Андромеды летит до нашей галактики два с половиной миллиона лет. А в масштабах огромной Вселенной Туманность Андромеды очень близко, расположена в том же небольшом секторе космоса, что и мы: соседняя галактика.

Итак. Наша маленькая теплая жемчужина, наша вращающаяся живая оранжерея, наша любимая Солнечная система, наш очаг, наш дом, купающийся в солнечном тепле, — породил космические корабли, в которые мы превратили Никту. Мы пошлем их к звездам, они будут как семена одуванчика, плывущие по ветру. Очень впечатляюще. Сами мы никогда больше их не увидим.

Свон сопровождала закваску до Меркурия, воспользовавшись для доставки первым же подходящим транспортом. Таким транспортом оказался недоделанный еще террарий. Сейчас невозможно было сказать, чем станет этот еще пустой цилиндр с воздухом, каменными стенками, линией освещения и закрепленным в камне стен множеством подпорок и балок. Свон смотрела на совершенно незнакомых ей людей, окружающих ее среди огромной стальной рамы небоскреба, и понимала, что лететь этим кораблем было ошибкой — конечно, не такой скверной, как блэклайнер, но все равно ошибкой. С другой стороны, соображения удобства казались ей сейчас менее важными. Она пролет за пролетом преодолевала ступени лестницы, поднимаясь на крышу небоскреба, которая едва не касалась линии освещения. С крыши, где была низкая сила тяжести, открывался вид вниз — наружу — вверх. Вокруг было темное цилиндрическое пространство, пересеченное балками, — голые скалы. Здание походило на освещенный угол огромного замка; земля у подножия небоскреба, в нескольких километрах внизу, по ту сторону световой линии расстояние до поверхности чуть больше. Готические развалины, несколько людей-мышей сгрудились у последней свечи. Такого не бывало в прежние дни, когда только что выдолбленный цилиндр был воплощением возможностей. Чтобы ее молодость пришла к такому… к тому, что вся цивилизация, в сущности, подобна этому кораблю: плохо спланированная, незавершенная…

Свон зацепилась за перила, согнув локти, чтобы обрести опору при низкой силе тяжести. Уткнулась подбородком в скрещенные руки, продолжая разглядывать панораму, и велела:

— Полина, расскажи мне о революции.

— Подробно?

— Пока самое основное.

— Слово «революция» происходит от латинского revolutio, «оборот». Обычно обозначает быструю смену политической власти, достигнутую как правило насильственными методами. Коннотация успешного классового переворота снизу.

— Причины?

— Иногда причины революции связаны с психологическими факторами, вроде несчастья и раздражения, иногда с социальными, особенно с постоянной несправедливостью в распределении материальных и духовных благ, иногда — с биологическими: группы борются за распределение ограниченных возможностей.

— Разве это не разные аспекты одной проблемы?

— В мультидисциплинарном поле — да.

— Приведи примеры, — сказала Свон. — Наиболее известные.

— Гражданская война, Американская революция, Французская революция, Гаитянская революция, восстание тай-пинов, русская революция, Кубинская революция, Иранская революция, Марсианская революция, мятеж в Лиге Сатурна…

— Стоп, — сказала Свон. — Расскажи об их причинах.

— Исследования не смогли объяснить их причины. Никаких законов истории нет. Быстрая смена политической власти происходила и ненасильственно, почему можно предположить, что «революция», «реформа» и «репрессии» являются дескрипторами, допускающими слишком широкое толкование определения и не способными помочь в анализе причин.

— Перестань, — возразила Свон. — Не трусь! Кто-нибудь наверняка сказал нечто такое, что ты можешь процитировать. Или постарайся придумать сама.

— Это трудно, принимая во внимание твое недостаточное образование. Ты, похоже, интересуешься так называемыми «великими революциями», что подразумевает большие преобразования экономической власти и социальных структур, а также политические перемены, в особенности конституционные изменения. Или, может быть, ты интересуешься социальными революциями, то есть резкими переменами в общественном мировоззрении и технологии. Таковы, например, верхнепалеолитическая революция, научная революция, промышленная революция, сексуальная революция, биотехническая революция, Ускорение как сочетание революций: в космической диаспоре, гендерной, в продолжительности жизни и так далее.

— Действительно. Что можно сказать об успехе? Можешь перечислить необходимые и достаточные условия успеха революции?

— Исторические события обычно слишком многоплановы, чтобы описать их с точки зрения логики в терминах причин, используя выражение «необходимы и достаточны».

— Но все же попробуй.

— Историки говорят о критических массах недовольства населения, слабости центральной власти, утрате гегемонии…

— А это что значит?

— «Гегемония» — господство одной группы на остальными без открытого применения силы; это скорее модель, создающая незаметное подчинение структурам власти. Если в этой модели начинают сомневаться, особенно в условиях материальной нужды, утрата гегемонии может носить нелинейный характер, революция произойдет так быстро, что не будет времени для насилия, как в 1989 году в Бархатной, Шелковой, Тихой и Поющей революциях.

— А что, была Поющая революция?

— Страны Балтии — Литва, Эстония и Латвия — назвали свой выход в 1989 году из Советского Союза Поющей революцией, имея в виду поведение демонстрантов на городских площадях. Отсюда вывод: похоже, важно массовое участие людей. Если достаточная часть населения выходит на улицу, на демонстрации протеста, у правительства нет надежной защиты. «Если правительство недовольно своим народом, оно должно распустить его и выбрать себе новый», — сказал Брехт. Поскольку это невозможно, правительство обычно низвергают. Или начинается гражданская война.